Карен Mонинг - Прикосновение горца (полная версия)
Он поднял Лизу, толкнул на кровать и распростерся на ней.
– Девушка, я собираюсь любить тебя до тех пор, пока ты будешь уже не в состоянии покинуть мою постель, – прошептал Цирцен, прежде чем поцеловать её.
Лиза ответила пылко, неистово, тесно припечатывая свой рот.
– Вначале медленно, – Цирцен слегка откинулся назад. С мучительной мягкостью он потерся ртом о её губы один, два, дюжину раз. В ответ на его нежное касание Лиза раскрыла рот, выражая желание получить большее. Цирцен тихо рассмеялся и кончиком языка игриво обвел её губы. Он дразнил до тех пор, пока девушка неистово не задвигалась под ним, пытаясь поймать его язык своими губами.
– Вытяни руки над головой, девушка, и если тебе трудно удерживать их там, я с радостью воспользуюсь тканью, чтобы закрепить их, – прошептал Цирцен.
– Что? Ты хочешь привязать меня? – наполовину потрясенная воскликнула девушка. Ртом она ощутила, как его губы сложились в улыбку. Цирцена позабавил ее протест.
– В будущем буду не против. – От его хрипловатого смеха веяло скрытой чувственностью. – Но сейчас я просто хочу, чтобы ты не касалась меня руками. Тебе не придется ничего делать. Поверь, я получу удовольствие, одаривая ласками тебя.
Ляг на спину и позволь доставить тебе наслаждение , так говорил Цирцен. Я умерла и попала на небеса ? – изумилась Лиза. Он это предпочитает ? В её воображении мужчины-любовники всегда господствовали и, в соответствии с фантазиями, изнуряли себя в постели, доставляя женщине удовольствие. Лиза покорно подняла руки над головой. Это движение приподняло её груди, одну из которых Цирцен тут же поймал ртом.
Тогда Лиза запылала, её соски горели. Он покусывал и лизал, посасывал и потягивал, пока грудь не потяжелела и не напряглась. Он поднял оба полушария, проведя языком вниз по нежной ложбинке, затем развел в стороны и поцеловал каждый сосок. Он покусывал её живот и целовал бёдра – крайне чувствительное место, где ноги соединялись с телом, недалеко от мягких волос между ног. Там кожа была тоньше и гораздо нежнее. Жаркими поцелуями Цирцен поставил клеймо на крошечной родинке на внутренней стороне ноги, прошёлся по ней бархатистым языком, и Лиза изогнулась под ним, безотчетно направляя его поближе к своей сердцевине.
Цирцен лизнул языком, пробуя девушку на вкус, и руки Лизы обхватили его голову между своих ног, пока сама она изгибалась под ним. Долгим ласкающим взмахом языка он провел, вкушая, по чувствительному бугорку, потом поочередно то быстро, то с ленцой, и снова быстро.
– О, Господи! – Лизу охватило наслаждение. Она воспарила, взвилась вверх, сотрясаясь дрожью. И когда упала с небес, Цирцен был здесь, чтобы поймать её, с обещанием во взоре.
Мужчина скользнул внутрь Лизы пальцем, и она беспомощно сжала его. Девушка осознала, что это было совершенно другое ощущение, доселе ею неиспытанное. Лиза слышала, что оргазмы могут сильно различаться, когда мужчина внутри женщины в противоположность оргазму от внешнего восприятия. Она же чувствовала лишь намёк, обещание изобилия.
– Тугая. Слишком тесная, любимая. Тебе нужно расслабиться, и я знаю единственный способ сделать это.
Губы Цирцена обжигали поцелуями её кожу, когда он стал целовать и лизать её родинку, затем прошелся бархатистыми поцелуями до пяток, пальцев ног и снова вверх с восхитительной медлительностью. Когда закончил, то наклонил голову и, чтобы Лиза полностью расслабилась, довел дело до конца, послав ее за грань безумного удовольствия.
Два пальца.
Уже места нет!
Три.
– Расслабься, любимая, не хочу причинить тебе лишней боли. У меня…
– Я знаю, – Лиза тяжело дышала, – какой ты. Я видела тебя. –
Она испытывала благоговение и немножечко боялась.
Руки Цирцена творили чудеса. Тело Лизы легко раскрылось, всего лишь быстро сократившись, когда он убрал пальцы. Жажда, ох, невыносимая жажда.
– Пожалуйста, – простонала она.
Цирцен лег на Лизу и устроился между ног. Но он не вошёл – неа, он захватил её губы своими и стал целовать: легко и подразнивая, целовать глубоко и столь крепко, что их зубы сталкивались, что в воображении изы всегда считалось неуклюжестью, но на деле оказалось не так. Эти поцелуи доводили ее почти до безумия, лежа под Цирценом. Она выгнула нижнюю часть тела, давя на горячее мужское естество, и он в ответ сильней прижался к ней.
– Войди в меня, – взмолилась Лиза.
Цирцен рассмеялся ей в губы.
– Нетерпеливая девушка.
– Да. Войди.
– Да, да, госпожа, – прошептал воин.
Он медленно погружался в девушку. Первый дюйм давал самые необычные ощущения, и Лиза засомневалась, сможет ли она принять его. Второй дюйм предвещал боль. Третий и четвёртый были болезненными, но седьмой и восьмой сулили рай. Лиза закрыла глаза, полностью сосредотачиваясь на крутом парне, что находился теперь в ней. Она в жизни никогда раньше не испытывала подобного давления, такого ощущения полноты. В этом можно было пребывать вечно.
А потом Цирцен осторожно качнулся в ней.
– Сожми меня, – попросил он.
– Как?
– Мускулами.
Когда Лиза беспомощно уставилась на него, он внезапно пощекотал её, заставив засмеяться. Мускулы внутри сократились, и она поняла.
– Ты имеешь в виду, так сжать?
Он вошел полностью и остался недвижим в ней.
– Сожми.
Это было самое невероятное ощущение. Лиза могла с помощью внутренних мышц сжимать и освобождать Цирцена, и всякий раз, когда она обхватывала его, это доводило ее до опасной грани. Он неподвижно возвышался над ней, позволяя Лизе почувствовать и привыкнуть к нему, порождая ненасытный голод страсти внутри нее.
– Это возбуждает тебя? – спросил Цирцен.
– О, да, – прошептала Лиза.
Он, не спеша, вышел, смакуя каждое сладчайшее объятие её мышц, после чего вновь заполнил до конца.
Ночь только зарождалась, и, следуя намеченным курсом, Цирцен продвинулся всего лишь на один малюсенький пунктик в бесконечном списке вещей, которые хотел проделать с возлюбленной. Как он и надеялся, ненасытное любопытство девушки простиралось и на то, что может происходить в спальне. Она была самым старательным участником этой долгой ночи скользящих в порывах страсти тел и уступчивых сердец.
Опершись на руки по обе стороны от Лизы, Цирцен приподнялся, откинул голову назад и затерялся глубоко внутри девушки, почти согнувшись пополам в агонии. Мускулы на животе туго сжались, сердце тревожно колотилось, и разумом он почувствовал, что оно могло бы разорваться. Всю свою жизнь Цирцен никогда не позволял себе излиться в женщину, отказываясь иметь детей. Вначале потому что не был к этому готов, потом из-за того, что с ним сотворил Адам.
