Бренда Джойс - Игра
Катарина и Ормонд увидели друг друга одновременно. Он отошел от группы джентльменов и направился к ней. Она не сдвинулась с места. Когда Катарина в последний раз видела его, он выглядел точно так же — высокий, смуглый, внушительный мужчина, одетый в темное, как будто он собирался на похороны.
На его лице не было улыбки. Катарина попыталась утихомирить свое бьющееся сердце, снова напоминая себе, что они родственники.
Она постаралась выглядеть беззаботной.
— Что привело вас сюда, милорд?
— Я хочу получше познакомиться со своей сестрой, — холодно ответил он.
Катарине стало не по себе. Она вспомнила предупреждение Лэма — не доверять никому при дворе.
У вас вдруг проснулись теплые чувства к давно забытой сестре? — как можно небрежнее спросила она.
Они двинулись вдоль галереи следом за другой парой. Он все еще держал ее за руку.
Думаю, так оно и есть.
Катарина встретила его мрачный взгляд и выдернула руку. Он чего-то хотел от нее, но она не могла представить, что бы это могло быть.
Вы довольны, Катарина, тем, что вам оказана честь быть фрейлиной королевы?
Да, конечно, — улыбнулась девушка. — По правде говоря, я очень польщена. Хотя…
— Хотя что?
— Хотя я все еще надеюсь, что со временем королева удовлетворит мою просьбу.
— Какую же?
— Я просила выдать меня замуж.
— Ах вот как. Значит, вы не страдаете по Хью Бэрри?
Катарина внутренне напряглась.
Милорд, Хью много лет был моим суженым, и я была счастлива. Когда я думала, что он погиб при Эффейне, я оплакивала его, и из-за того, что я так горевала, меня и отослали во Францию, в монастырь. Вернувшись в Саутуарк и узнав, что Хью жив, я была вне себя от радости. — Она замедлила шаг и остановилась под портретом короля Генриха VII.
— И что же? — Ормонд остановился рядом с ней.
— Мне было больно, когда я узнала, что суд клана признал наше обручение недействительным. Но я увидела ту сторону Хью, о существовании которой раньше не подозревала. Достаточно сказать, что теперь я рада, что мы не стали мужем и женой.
— Что он сделал? — спросил Ормонд
К ее огорчению, она не могла сдержать слез, вспомнив его грубую попытку изнасилования. Она покачала головой.
Ормонд не сводил с нее взгляда.
Что он сделал, Катарина?
Она взглянула в его глаза, в которых трудно было что-либо прочесть.
Он был… он оказался не джентльменом, но ведь и я сама теперь не могу считаться благородной женщиной.
Ормонд не отвел глаз.
Простите, — наконец сказал он, — наверное, это непросто — потерять все, что имел.
Она повернулась к нему, не поняв, сочувствует он ее бедам или нет.
Если вы сожалеете об этом, милорд, тогда, может быть, вы захотите мне как-то помочь.
У него дернулась жилка на щеке, он ничего не ответил. Катарина насторожилась. Этот человек был загадкой.
— Или я прошу слишком многого у собственного брата?
— Я чувствую, что вы еще не высказали вашу просьбу, — заявил Ормонд.
— Мне жаль, что я вообще заговорила об этом. Простите. — Катарина хотела отвернуться. — Пожалуй, я не нуждаюсь в вашей помощи. — Теперь она понимала, что ее судьба ему совершенно безразлична.
Но его рука удержала ее, и он снова повернул девушку к себе.
— Вы очень похожи на свою мать, — негромко сказал он. — Я говорю не о внешнем сходстве, хотя оно очень велико. Джоан не умела держать язык за зубами. Она всегда была откровенной. Откровенной, умной и решительной.
— Это похвала?
— Возможно. Если вам нравится быть похожей на нее.
— Конечно я хочу походить на нее! — вырвалось у Катарины.
— Вот как? — В его мрачном тоне чувствовалась насмешка. — Да вы хоть представляете себе, о чем говорите? Джоан была решительной и умной, но она устроила величайший скандал, когда сошлась с вашим отцом.
Катарине не понравился его тон.
Она умерла, а вы порочите ее любовь.
Любовь? — Он рассмеялся. — Когда Джоан стала подумывать о том, чтобы выйти за вашего отца, вскоре после смерти моего, тот был еще совсем мальчишкой. Чтобы не допустить этого, ее срочно выдали за сэра Брайана. Как только Брайан заболел, наша мать принялась везде разъезжать с вашим отцом, а ему было всего девятнадцать, меньше, чем мне. Джоан была на двадцать лет старше его. Я не мог шагу ступить без того, чтобы не услышать разговоров об их связи. Она совершенно открыто всюду сопровождала его: на охоты по всему Мюнстеру, на Калуэйскую ярмарку и даже останавливалась у него в Эскетоне. Это был открытый вызов, верх неуважения не только к умирающему сэру Брайану, но и к себе самой, графине Ормонд, ко мне и моим братьям.
Катарина знала о большой разнице в возрасте между своими родителями, но никогда не задумывалась над этим — многие вдовы выходили замуж за мужчин моложе себя. Но теперь она ощутила боль Тома Батлера.
Как тяжело это должно быть для вас, — прошептала она. Она была невольно шокирована непристойным поведением своей матери, но и гордилась ее железной волей и отказом подчиниться общепринятым нормам.
Вражда между Ормондами и Десмондами затронула несколько поколений, и такое поведение с наследником Десмонда было со стороны моей матери жесточайшим оскорблением всем нам. Оно было и остается непростительным.
Катарина вздернула подбородок.
— Она очень любила Джеральда, и его возраст тут ни при чем. Это был брак по любви.
— Верно, любила, — мрачно произнес Ормонд. — И это тоже непростительно.
Катарина словно заглянула в душу Тома Батлера, и ей стало его жаль.
— Вас она тоже любила! — воскликнула она. — Я помню, как мой отец вел свое войско на встречу с вашим, хотя я тогда была совсем маленькая. Помню, как мать рыдала в страхе за вашу жизнь, как она, несмотря на запрет отца, поехала с ним, когда он отправился воевать с вами!
— Да. — Лицо Ормонда смягчилось. — Тринадцать дней она разрывалась между мужем и сыном, разъезжала между двумя армиями, затаившимися друг против друга, как готовые к схватке псы. Солдаты с обеих сторон называли ее «ангел мира». Она умоляла то его, то меня поочередно, утром, днем и вечером, прекратить враждебные действия. Она была неутомима. — Он отвернулся к окну. — Она была ангелом мира.
И что дальше? — Катарина затаила дыхание. Ормонд еле заметно улыбнулся.
Не могу вспомнить, кто из нас первый послушал ее. Но в итоге битва не состоялась. Оба войска — ведомые мужем и сыном — развернулись и отправились по домам.
Джоан действительно была великой женщиной! — В глазах Катарины заблестели слезы.
Она была умной и упрямой, чересчур упрямой. Ей был безразличен скандал, который разразился из-за нее и Джеральда. Она только посмеивалась.
Катарина обхватила себя руками. Ей было не по себе. Она вспомнила Лэма и собственную страсть, когда дело касалось его. Теперь она знала, что темной стороной своей натуры она обязана не только отцу, но и матери тоже.
