Бренда Джойс - Игра
Хорошо, — сказала Елизавета, снимая пушинку с рукава. — Я подумаю, как вознаградить вас за все то, что вы для меня сделали, — негромко сказала она, глядя ему в глаза. — Я рассчитываю на вас, Лэм. Вы — мой собственный золотой пират.
— Я буду удовлетворен, Бет, самым маленьким вознаграждением. Или никаким.
— Любой мужчина нуждается в каком-то вознаграждении. Не бойтесь высказать свою просьбу, Лэм. Я с удовольствием удовлетворю ее.
Лэм наклонил голову. Когда придет время, он определенно напомнит Елизавете о ее обещании.
— Спасибо, Бет.
— Пожалуйста. — Елизавета улыбнулась. — Можете идти, Лэм.
Он повернулся, но она схватила его за руку и порывисто сказала:
Я буду ждать нашей следующей встречи.
Он колебался только долю секунды, потом сжал ее руку, наклонился и приложился губами к ее щеке.
Я тоже.
Елизавета стояла, глядя ему вслед. В ее глазах появилось мечтательное, как у молодой девушки, выражение.
Королева назначила меня к вам в услужение, — сказала девушка. Она была небольшого роста, хрупкая, светловолосая и довольно миленькая. Звали ее Елена.
Катарина все еще не оправилась от шока. Незадолго до этого королева сообщила ей, что она не просто останется при дворе, но будет одной из ее фрейлин. Катарина была вне себя от радости. Ей бы и в голову не пришло просить о такой чести. Она и подумать не могла, что эта честь может быть оказана ей, дочери ирландского изменника. Только вчера она не знала, что с ней станет, не имела ни дома, ни определенного будущего. Теперь у нее появилось место в обществе, цель в жизни. Это было лишь немногим хуже брака, и, по правде говоря, Катарина была не прочь достаточно долго оставаться одной из фрейлин королевы. Жизнь при дворе должна быть невероятно увлекательной!
Елена, — сказала Катарина, поворачиваясь к этой крошечной девушке, — может, начнете свою службу у меня с того, что попросите принести ванну, потому что мне уже много дней не представлялось случая искупаться. У меня нет чистой одежды. Не могли бы вы найти мне что-нибудь из одежды, пока мои собственные вещи будут постираны и вы сохнут? — Ей пришло в голову, что у нее нет никаких нарядов. Фрейлины славились своими туалетами, а у нее было только одно драное платье.
Думаю, что смогу, — улыбаясь, сказала Елена. Елена направилась к выходу, и Катарина застыла на месте: в дверях, наблюдая за ними, стоял Лэм О'Нил.
Ее сердце заколотилось. Значит, он еще не уехал. Она вспомнила, как накануне он целовал ее в покоях королевы. Он пробудил в ней желание, и теперь оно нахлынуло на нее, яростно и неукротимо. Вместе с ним появился стыд.
О, она отлично помнила свое собственное непростительное поведение. Она не только не воспротивилась его поцелую, но и сама целовала его не менее самозабвенно, откровенно, бесстыдно трогая обнаженную кожу на его груди и животе. Она не осмеливалась даже подумать о том, что могло произойти, если бы Лэм не взял себя в руки и не вспомнил, что они находятся в комнате королевы! Она прикусила губу, отчаянно надеясь, что он уйдет, и в то же время не желая этого.
Лэм смотрел на нее серьезно, без улыбки, и даже не взглянул на торопливо выскользнувшую из комнаты Елену.
Я пришел проститься с вами.
Катарина повернулась к нему спиной. Ее дыхание стало прерывистым, мысли путались. Она напомнила себе, что он пират, что хотя он и получил прощение, но все равно остается пиратом, и что ей вовсе не следовало наслаждаться его поцелуями и тем более желать его. Разве что она стала бы его женой, но об этом не может быть и речи.
— Я думала, что вы уже уехали, — равнодушно произнесла она, хотя безразличие далось ей с трудом.
— Неужели вам совершенно все равно? — резко спросил Лэм.
Катарина не повернулась к нему, решив ничего не отвечать, повторяя себе, что ей нет до него дела. В комнате воцарилось молчание. Катарина вслушивалась, пытаясь понять, что он делает, вспоминая его предложение, сделанное ей на корабле. Конечно, было сумасшествием даже подумать об этом.
Внезапно его ладони опустились ей на плечи.
— Когда вы мне уступите? — Он подкрался так тихо, что она ничего не слышала.
— Не смейте меня трогать! — Катарина отпрянула.
— Вы боитесь не меня, Катарина. Вы боитесь того, что я вызываю в вас. Вы боитесь собственной страсти, боитесь скрытой в вас женщины.
Она отказывалась верить его словам.
Нет. Я боюсь вас, вот и все. Он довольно засмеялся.
Ловко вы научились лгать. Вчера в спальне вы меня не боялись.
Она вспыхнула.
— Просто я была не в своем уме.
— Конечно. — Его глаза светились. Он снова обхватил ее и притянул к себе, не обращая внимания на то, что она вся напряглась. — Но мне нравится, когда вы не в своем уме, Катарина. Разве вам не хочется хорошенько попрощаться со мной, прежде чем я выйду в море?
Сердце Катарины колотилось. Он уезжал, и это не было уловкой. С ее стороны нелепо было расстраиваться, но она расстроилась — в этом не было сомнения. Она была в отчаянии. Что если он умрет? Его средством к существованию был меч, его занятием — пиратство и грабеж, убийство и насилие. О Господи! Она думает о его безопасности! Хуже того, что какая-то бесстыдная маленькая ведьма внутри нее подсказывает, что еще один, прощальный поцелуй вовсе не повредит — ведь он уезжает, и она может больше никогда его не увидеть.
И разве она не должна быть ему благодарна за все то, что он до сих пор для нее сделал?
Какие мысли проносятся в вашей умной головке? — спросил Лэм.
Катарина не переставая повторяла себе, что не станет его целовать. Это было неправильно, вот и все. Но тело ее начала сотрясать дрожь.
— Куда… куда вы отправляетесь?
— Собираюсь пощипать испанцев, — сказал он, чуть улыбаясь. — Королева дала мне патент.
Катарина разинула рот. Внезапно все встало на свои места. Он был не просто пират, а буканьер — с патентом короны.
— Мне следовало давно догадаться! Вы должны были сказать мне, обманщик!
— Какая разница? У меня не было патента на захват французского торгового судна, на котором вы плыли. — Его глаза поймали ее взгляд.
Она вспомнила запах пороха и дыма, обугленную палубу, раненых — и непроизвольно вздрогнула. Он пальцем приподнял ей подбородок.
Вы как будто опечалены тем, что это не одно и то же, Катарина. Я никогда не стану блестящим придворным и аристократом.
Мне это отлично известно, — сказала она. Именно поэтому она не выйдет за него замуж. Никогда не сможет стать его женой.
Вы совсем еще глупая, — резко сказал он. — Остерегайтесь всего, что здесь происходит. Остерегайтесь интриг, остерегайтесь таких мужчин, как Лечестер, больше всего — его самого.
Катарина взглянула прямо в пылающие темным пламенем глаза Лэма.
