Филиппа Грегори - Меридон, или Сны о другой жизни

— Поймите, что теперь вы дома, — тепло продолжал мистер Фортескью. — Дома, в Вайдекре, и я стану любить вас как отец, которого у вас никогда не было, и как мать.

Я посмотрела на него тяжелым, непрощающим взглядом, которым смотрит каждая уличная побирушка на прохожего, собираясь выпросить у него пенс на еду, а потом побыстрее улизнуть.

— Вы — не мой отец, — заговорила я. — И не моя мать. У меня была женщина, которую я так звала. А сейчас вы говорите мне, что и этого не было в моей жизни. У меня была сестра… — Тут голос мой прервался, и я поспешила сглотнуть поднявшуюся горечь. — А вы говорите мне, что ее тоже не было. Вы для меня никто. И мне не нужна ваша любовь.

Мистер Фортескью подождал продолжения, но его не последовало. Тогда он, мягко коснувшись моих волос, вышел из комнаты и оставил меня одну.

ГЛАВА 19

Я боялась, что мне будет неловко снова встретиться с Джеймсом Фортескью, но я не знала привычек знати. Оказалось, что они могут не слышать и не видеть чужого гнева и обращенных к ним криков. Они слышали только то, что им удобно. И когда я спустилась в гостиную выпить чаю, он сидел там, будто и не было нашего такого тяжелого разговора.

Бекки налила чай нам обоим и передала мне чашку. Я глянула краем глаза на то, как управляется с ней мистер Фортескью, и обнаружила, что чашку и блюдце можно держать в двух руках, отдельно чашку и отдельно блюдце. Но я на это не осмеливалась, я боялась уронить их.

Когда мы наконец покончили с чаем, он пригласил меня в столовую, в которой на огромном столе оказалась расстелена карта.

— Но я не умею читать, — напомнила я ему.

— Я знаю это, Сара, — кивнул он. — Я все вам объясню. Это карта поместья Вайдекр.

Я подошла чуть ближе и увидела разрисованную картинку, которую, наверное, видят под собой птицы.

— Смотрите, — начал он. — Вайдекр напоминает большую чашу, зажатую с юга и запада холмами Южного Даунса, а с севера — общественной землей.

Его палец описал на карте большой овал, и я увидела ту ее часть, которая была окрашена зеленым и коричневым.

— Сейчас у нас ведется смешанное хозяйство, — продолжал свои объяснения мистер Фортескью. — Мы выращиваем намного больше фруктов и овощей, чем наши соседи, поскольку у нас есть квалифицированные рабочие. Но мы также занимаемся овцеводством, ради мяса и шерсти, и имеем молочную ферму.

Пока я все понимала.

— Мы кормим животных нашими собственными кормами и выращиваем много пшеницы, которую продаем здесь и на лондонском хлебном рынке. Это поистине волшебный край. — И в его голосе появилась теплота. — Вот это Вайдекр-холл, он расположен в середине парка. Вы видите его, Сара? Позади него — общественная земля, она свободна от посевов, чтобы люди могли пасти на ней скот, собирать хворост, ловить дичь и ставить ульи. Там растет много вереска, буки и дубы и несколько сосен. Здесь, — он обвел пальцем место впереди дома и южнее, — расположены розовый сад и выгон. Вдоль дороги растет небольшой лесок, который мы не стали вырубать. Все это принадлежит вам, это ваша собственность, завещанная вам матерью. Она подолгу играла тут, когда была маленькой, ловила в нашей речке Фенни форель и училась плавать с одной из деревенских девочек. Весной в лесу полно желтых нарциссов и колокольчиков. А летом здесь попадаются полянки, сплошь заросшие синими и белыми фиалками. На западе ваши земли граничат с поместьем Хаверингов — на этой карте оно не указано, — которое пустует большую часть года. Эта семья живет в основном в Лондоне, а здесь бывает только летом. Они — ваши отдаленные родственники.

— Это деревня? — поинтересовалась я, указывая пальцем на массу маленьких квадратиков справа.

— Да, — ответил он. — Если вы выйдете из Холла и повернете направо, вы окажетесь на дороге в Чичестер, видите? А если пойдете налево, то попадете в деревню, которая называется Экр. Почти все дома в ней расположены вдоль главной улицы. Здесь церковь, — показал он на карте. — Когда-то она была разрушена молнией, но мы восстановили ее. Коттеджи на этой стороне были разрушены тоже, и некоторые построены заново. На другой стороне все дома уцелели. Теперь, конечно, они уже нуждаются в ремонте. Напротив церкви стоит дом викария. Наш викарий, доктор Пирс — с ним вы еще познакомитесь, — не очень одобряет тот путь, по которому мы идем. Дальше расположены дома сквоттеров.

Я кивнула, кое-что о сквоттерах я знала. Это было одной из причин, почему церковные власти всегда вынуждали отца уезжать из их прихода. Они боялись, что он однажды заявит, что прожил здесь достаточно долго и имеет право стать членом прихода.

— Вы никогда не высылаете их отсюда? — резко спросила я.

— Нет, — покачал головой мистер Фортескью. — Мы даем им возможность работать и получать жалованье. Если они захотят, то могут присоединиться к корпорации. У нас не так много людей, чтобы прогонять их.

— А где живет тот человек? — задала я новый вопрос. — Управляющий?

— Это Уилл Тайк, — ответил мой опекун. — Он происходит из очень древней фамилии. Они поселились здесь задолго до того, как пришли Лейси. Его кузен был здесь управляющим, после того как умерла ваша матушка. Но потом произошел несчастный случай, и его место занял Уилл, приехавший из другого графства. К югу от деревни расположены поля. Некоторые из них сейчас отдыхают, мы каждый третий год предпочитаем оставлять их под паром. На большей их части мы сеем пшеницу, тут отличные условия для нее. — Он помолчал немного. — Когда-то здесь произошел страшный мятеж из-за того, что Лейси продали всю свою пшеницу в Лондоне, оставив людей без хлеба. Но теперь многое изменилось, мы делим между всеми урожай, так же как делим прибыли. На вершинах холмов пасутся овцы. Там очень красиво, весной там вьется множество желтых и синих бабочек, а высоко-высоко над ними парят жаворонки и кроншнепы. — Тут он внезапно оборвал себя.

— Вам нравится Вайдекр, — полуутвердительно, полувопросительно сказала я. — Почему же вы не живете здесь?

— Я хотел жениться на вашей матери, — медленно выговорил мистер Фортескью. — И когда ее не стало, я не смог здесь оставаться. Но я часто появляюсь здесь, — после минутной паузы продолжал он. — Уилл Тайк знает о сельском хозяйстве гораздо больше, чем я, но мне нравится приезжать сюда и самому за всем приглядывать.

Я смотрела, не отводя глаз, на карту, которая была похожа на клочок дорогой, расшитой узорами материи.

— Вам тоже придется научиться хозяйствовать, — спокойно сказал он. — Теперь вы будете жить здесь, и вам нужно еще многое узнать о людях, которые работают здесь, и о земле.