Белая роза - Огюст Маке
Таким образом, веревка для Ричарда была приготовлена. На следующий день посланнику вручили ответное письмо королю, после чего он распрощался с герцогиней и в сопровождении Сюзанны отправился в Лондон. Шотландке подробно объяснили, как завершить начатое дело, после чего она долго и исступленно целовала Маргарите руки и умчалась к своему обожаемому дитя. Она намеревалась забрать Катрин из Лондона и увезти ее в такую даль, куда никогда не донесется эхо утихших житейских бурь.
XXIII
Дело было сделано, и каждый из участников переговоров вновь погрузился в свои заботы. Секретный агент Генриха VII повез своему хозяину драгоценную добычу, а Маргарита, обретя, наконец, покой, спокойно осмысливала в своем дворце результаты сделки. С особым наслаждением она думала о том, как славно удалось ей отомстить Перкену Уорбеку, этому мерзкому выкресту, передав его в руки палача. А в это самое время в селении, находящемся неподалеку от дворца герцогини, неожиданно появились два всадника. Оба дрожали от холода и падали от усталости, при этом выглядели они весьма необычно.
Всадников не заинтересовали великолепные пейзажи и красота Шельды на закате дня. Их взор не привлекли ни зубчатые крыши, ни широкие наружные балки домов, украшенные лепниной и увитые хмелем, ни растущие повсюду нежные осенние розы. Было заметно, что озабочены они лишь состоянием своих лошадей, у которых тряслись от усталости ноги, кровоточили ободранные животы, и хлопьями с боков слетала пена. А еще их очень заинтересовал расположенный в конце главной улицы постоялый двор. Гремящую на ветру железную вывеску заведения они углядели еще издалека и впились в нее жадными глазами.
Когда они добрались до постоялого двора, уже наступила ночь. Один из всадников легко соскочил с лошади. Его лицо и все тело были полностью скрыты плотным капюшоном и широким дорожным плащом, но под складками плаща явно угадывалась мощная мужская фигура. Второй всадник смог слезть с лошади лишь с помощью своего компаньона. Ноги его дрожали, и при виде его скрюченной спины и замедленных движений нетрудно было догадаться, что он стар и страдает от множества болезней. Молодой всадник чуть ли не на себе втащил теряющего сознание старика в гостевой дом и усадил рядом с огромным очагом. Хозяева постоялого двора с почтением, к которому примешивался ужас, уставились на бледное костлявое, покрытое шрамами лицо старика, безжизненное, как лицо трупа, извлеченного из могилы.
Более молодой путешественник был и в самом деле молод, но его череп был совершенно лысым и нелепо контрастировал с рыжими усами. Он вывел из замешательства хозяев, уставившихся на его компаньона, громко потребовав, чтобы ему немедленно оказали все необходимые услуги. Слугам он передал на попечение лошадей, служанкам велел заняться кроватями, хозяйке приказал подавать ужин, а у хозяина потребовал бумагу, чернила и перо. Отдав распоряжения, он стал приводить в чувство своего старого попутчика. Молодой гость натер старику виски уксусом, согрел ему ноги и влил в рот укрепляющее лекарство. Проделав все это, он позаботился о том, чтобы хозяева и слуги быстрее научились понимать его англо-французский жаргон. Их успехи в учебе были вознаграждены брошенным на стол золотым флорином.
Усилия гостя принесли свои плоды. Старику немедленно предоставили лучшую комнату, а молодому для восстановления сил подали стакан маасского вина. Подкрепившись, молодой гость уверенно взял в руку новенькое перо, поданное ему хозяином, который с почтением относился ко всем, кто владеет этим опасным оружием.
Хозяева, раскрыв рты, следили за тем, как он быстро нацарапал несколько строк, свернул лист бумаги и запечатал его своим перстнем. Но самое большое изумление вызвал у них приказ гостя немедленно отнести письмо госпоже герцогине Бургундской.
Через час посыльный вернулся в сопровождении конюшего герцогини, который с самым учтивым видом сообщил путешественнику, что ее светлость готова немедленно его принять.
Молодой гость последний раз взглянул на своего старого компаньона. Несмотря на все заботы, ему так и не удалось согреть кровь старика, чье полубессознательное состояние сменилось тяжелым беспокойным сном, напоминающим агонию.
– К счастью, – сказал он, – у ее светлости хорошие врачи, и они быстро оживят этого престарелого негодяя.
И он удалился, не обращая внимания на знаки почтения, которое поспешили ему выразить все, кто слышал о приглашении герцогини.
Поднимаясь по ступеням дворца, он неожиданно подумал:
«Ни за что бы не поверил, если бы в тюрьме мне сказали, что я вновь увижу этот мрамор и прекрасные фламандские гобелены. Теперь я уж точно могу похвастаться, как Аякс: как ни охранял меня Генрих VII, а я все-таки сбежал».
Он вошел в кабинет, и за ним сразу плотно закрылась дверь. Встречала гостя сама герцогиня. Она сделала навстречу ему два шага. Два шага! С такими церемониями обычно встречают королей!
– Фрион! – проговорила Маргарита. – Это и вправду Фрион!
Герцогиня с любопытством, можно сказать, даже с интересом смотрела на это привидение, которое в свою очередь разглядывало ее с тонкой и насмешливой улыбкой.
Фрион поклонился, преклонил колени, поцеловал стелящийся по полу край платья и, не вставая с колен, произнес:
– Да, мадам, это Фрион, тот самый бедолага, которого ваша светлость уже тысячу раз похоронила.
– Увы, да, признаю это. Откуда ты взялся, Фрион?
– Из башни с толстыми стенами, в которой меня держал закованным в цепи милостивый Генрих VII.
– Он выпустил тебя? – воскликнула герцогиня. Фрион сразу уловил недоверие, прозвучавшее в ее голосе.
– А вот и нет, мадам. Я сам вышел на свободу. Наполовину мне это удалось благодаря лазу, который я проделал в стене, принадлежащей великодушному монарху. А еще наполовину все получилось, потому что я убедил одно юное наивное создание, а именно жену моего тюремщика, что наилучшим развлечением для невиновного человека является небольшое разрушение стены. Правда, все это мне стоило моих волос, но я о них не жалею. Не думаю, что вашей светлости интересны банальные подробности об условиях содержания, черством хлебе и побеге какого-то деревенщины. Если говорить в двух словах, то пару раз мне задавали кое-какие вопросы, к этому добавлю, что я не проронил ни слова, и в заключение доложу вам, что я воспользовался первой же возможностью, чтобы улизнуть. И вот, мадам, я здесь и теперь добавлю к сказанному лишь то, что может заинтересовать вашу светлость. Приехал я не с
