Линда Миллер - Грешный ангел
– Почти поправился, – ответила Бонни, подавив улыбку. Так вот в чем дело! Элай остается у Эрлины из-за того, что Вебб лежит в спальне Бонни!
– Многие поговаривают о тебе и Хатчинсоне, и мне это не очень нравится.
«Клянусь, что так!» – подумала Бонни, сохраняя невозмутимость.
– В этом нет ничего нового, Элай, – сказала она спокойно. – Люди давно болтают обо мне и Веббе.
– Он все еще в твоей спальне?
Бонни удивилась, что он знает об этом, но потом вспомнила: ведь он помогал доставить Вебба сюда.
– Конечно, – подтвердила она, – где же еще ему быть? Здесь есть еще только кровать Кэтти, но он слишком велик, чтобы поместиться на ней.
Выражение, с которым она произнесла слова «слишком велик», не ускользнуло от Элая: он побагровел.
– Я хотел бы взглянуть на Хатчисона, если ты не возражаешь, конечно.
В этот момент робкая маленькая женщина появилась возле прилавка с луком и картошкой.
Бонни пробила чек и ответила Элаю:
– Возражаю? Ну, конечно же, нет. Ему нужно общение.
Элай метнул на нее раздраженный взгляд и направился в спальню.
В магазин, весело улыбаясь, вошел Тат. С тех пор, как издательство было разгромлено, он работал на строительстве домиков и, кажется, был доволен. Он загорел и вытянулся, больше походя теперь на мужчину, чем на неуклюжего подростка.
– Добрый вечер, мэм, – сказал он, вежливо поклонившись, – я пришел на урок чтения.
Вновь подумав о пяти тысячах долларов, которые уплыли из рук, Бонни вконец расстроилась:
– Кэтти наверху, – сказала она.
Тат смутился: вечер за вечером, неделю за неделей он просиживал за кухонным столом, штудируя грамматику, чтение и искусство письма. Она всегда восхищалась этим. Бонни заставила себя улыбнуться, и Тат мгновенно расцвел.
Спустившись, Элай принес Розмари и ее великолепную куклу.
– Что ты надумал делать с моей дочерью?
– Розмари и моя дочь, – заметил он, – если позволишь, я проведу с ней вечер.
Ужасная мысль овладела Бонни, она выскочила из-за прилавка:
– Ты не возьмешь мою… нашу дочь в этот… в дом этой женщины!
– Чем не угодила тебе Джиноа? – спросил Элай, изобразив удивление.
– Ты хорошо знаешь, что я говорю не о Джиноа… Я говорю о твоей… любовнице…
– Моей… что? – поразился Элай.
– Не хочу уточнять, – ответила Бонни с отвращением, – при невинном ребенке.
Элай закатил глаза: – Однако ты сама многое позволяешь себе в присутствии ребенка!
Его ревность испугала ее. «С него станется, – подумала Бонни, – взять над ребенком опекунство, заявив, что девочка живет в неподобающей обстановке».
– Я сплю на диванчике, – поспешно проговорила она, – мне просто хотелось позлить тебя, когда я сказала об Эрлине.
– Что же говорят о нас с Эрлиной? – спросил Элай так двусмысленно, что наверняка заработал бы пощечину, если бы не держал на руках ребенка.
Бонни не ответила из упрямства, и Элай засмеялся.
– Я приведу Роз после ужина, – сказал он.
Неожиданно Элай вернулся.
– Почему бы тебе не пойти с нами? – спросил он так, словно эта мысль только что осенила его.
Бонни очень хотелось согласиться: она устала, отдала Форбсу Дарренту все свои деньги, и ее н соблазняла перспектива провести весь вечер возле Вебба.
Недолго думая, она схватила шаль, крикнув Кэтти, что уходит, и заперла магазин. Бонни было очень приятно идти с дочкой и Элаем: так они хоть отчасти напоминали семью.
Увы, они не были семьей: она вспомнила развод и трагическую смерть Кайли. Бедный мальчик мог бы сейчас быть с ними.
– В чем дело, Бонни? – тихо спросил Элай, когда они подошли к дому Джиноа, – у тебя такой вид, словно ты вот-вот расплачешься.
Гудок, донесшийся с завода, почему-то усилил печаль Бонни. Она не могла честно ответить на вопрос Элая: это значило разбередить раны.
– Наверное, я просто устала, – сказала она.
– Я хотел бы показать тебе домики в один из ближайших дней. Они почти закончены, – с неожиданным смущением проговорил Элай.
– Мне очень интересно взглянуть на них, – ответила Бонни.
Они вошли в ворота и двинулись к дому по выложенной камнями дорожке. Роз, завидев любимую тетку, потребовала, чтобы ее поставили на ноги, и Элай снял ее с плеча. Она побежала к Джиноа, которая, смеясь, раскрыла ей объятия.
– Люди из Союза опять в городе, – сообщил Элай, наблюдая за сестрой и дочерью.
Бонни остановилась. Деннинг и его сообщники покинули город после наводнения, и она уже забыла о них.
– Думаешь, будут неприятности?
– Неприятности всегда могут быть, Бонни.
– Меня бесит, что эти хулиганы ускользнули от ответственности, избив Вебба почти до смерти. Начальник полиции много раз спрашивал Вебба, но тот не может вспомнить, как выглядели нападавшие.
Элай мягко сжал ладони Бонни.
– Пожалуйста, не вспоминай о Веббе Хатчинсоне хотя бы сегодня.
Бонни улыбнулась. Прикосновение Элая было так же приятно, как и недавняя прогулка.
– Прости!
К удивлению Бонни, Элай наклонил голову и поцеловал ее.
– Не верь, пожалуйста, слухам, которые распространяют обо мне.
Бонни поняла, что он имеет в виду Эрлину Кэлб.
– Хорошо, – сказала она, – не буду.
Элай взял ее за руку, и они пошли к дому. Сейчас все было так, словно между ними ничего и не происходило.
Глава 22
Пони пощипывал траву на лужайке Джиноа, прелестное создание с красивой уздечкой и седлом. Когда Роз осторожно приблизилась к нему, держа за руку Элая, пони поднял на них свои большие глаза.
Элай взял дочь на руки и поднес ее к пони. Роз робко потянулась и потрогала мягкую гриву, пони замотал головой, уздечка зазвенела.
Роз расцвела от восторга и захлопала в ладоши.
– Мой, – закричала она.
Элай посадил девочку в седло, она казалась немного напуганной.
Элай взял поводья в одну руку и, придерживая Роз другой, повел пони по лужайке, постепенно расширяя круги, он был так же доволен, как и Роз.
Бонни наблюдала за ними, стоя рядом с Джиноа и странно притихшей Элизабет. Роз, несомненно, нравился шоколадный пони, но ведь лошадь может лягнуть девочку, понести и сбросить ее на камни или в кусты. От страха Бонни подалась вперед и чуть не закричала.
Джиноа коснулась ее рукой.
– Розмари в полной безопасности, Бонни.
Бонни вздохнула. Она права: Элай крепко держал поводья, и пони покорно следовал за ним. С Роз ничего не случится, раз ее отец рядом.
– Я хотела бы выпить чаю, – сказала она.
Джиноа улыбнулась. Они только что поужинали, но никто не откажется от чашки чая.
– Разве эта шоколадка не великолепный сюрприз? – воскликнула старая дева.
В гостиной было прохладно. Джиноа пошла на кухню сказать Марте, чтобы та приготовила чай.
