Лейла Мичем - Дикий цветок
Джошуа, с собственническим видом обнимая Джессику за ноги, выпалил:
— Джессика — не жена папы. Она наш друг. Правда, Джессика?
Повисла тишина. Сайлас тяжело вздохнул. Джереми смотрел на носки своих сапог. Типпи направила взгляд куда-то вверх, к небу. Анри и доктор Фонтен обменялись взглядами. Их брови удивленно приподнялись.
Джессика все еще сидела. Она устранила неловкость, обняв Джошуа за плечи и притянув его к себе.
— Я твой друг, мой маленький солдат, на веки вечные, — произнесла девушка, потершись носом о его нос. — Иди, зови своих друзей. Я вам почитаю.
Сайлас был рад двухдневной передышке, прежде чем ему доведется отвезти жену и сына в «Винторп». После он намеревался вернуться в лагерь и оставаться там, делая регулярные наезды в гостиницу и справляясь о том, хорошо ли они там устроились. Через шесть дней караван должен был выступить в Техас. На душе у мужчины было не особенно весело. С одной стороны, он чувствовал глубокое облегчение по поводу того, что его сын и Джессика будут вдалеке от всех ужасов, которые могут ожидать их в пути. В караване не осталось, пожалуй, ни одного главы семейства, сердце которого не холодело бы при упоминании о пытках Джона Паркера и похищении его внучки. Никакие соображения не заставили бы Сайласа взять сына и жену с собой, но мужчина уже сейчас чувствовал тоску перед расставанием с ними. Помимо страха одиночества, опасения Сайласа имели и другие основания. За месяцы пути он и его сын очень сблизились. За время его отсутствия эта связь может ослабеть. Через три дня Джошуа исполнится пять лет. В этом возрасте мальчику очень нужен отец. Его сын был впечатлительным ребенком. Он легко шел на контакт, но очень обижался и страдал, когда ему приходилось расставаться с теми, кого он успел полюбить. Джошуа до сих пор скучал по Летти, дяде и бабушке. Часто он спрашивал у отца: «Папа! Можно будет к ним съездить?» Сайлас пока еще не рассказал сыну о своих планах, о том, что тому придется остаться в Новом Орлеане. Мысль, как сын расстроится, узнав, что папа от него уезжает, терзала Сайласу душу. То, что с ним останется его «друг» Джессика, горю вряд ли поможет.
Джессика… Как этой девчонке удалось запасть ему в душу? С какой стати убежденной аболиционистке испытывать нежные чувства по отношению к нему? Почему ему самому не безразлична ее судьба? Даже если Джессика лишь слегка увлечена им, а он просто восхищается ею — этого не должно было произойти. Неужели он настолько непостоянен, что, позабыв о муках души, связанных с Летти, начинает испытывать тоску по другой женщине, вернее, девушке, которую покидает на несколько месяцев, возможно, на целый год? Ослабит ли время и расставание чувства, которые Джессика к нему сейчас испытывает? Не получится ли так, что, прочтя спустя несколько месяцев свой дневник, она удивится, что могла когда-то считать себя влюбленной в Сайласа Толивера?
Некоторое время он даже подумывал о том, чтобы купить землю в Луизиане и обустроить плантацию на ней. К сожалению, земля здесь стоила дороже, да и обширных участков никто не продавал. Поразмыслив, Сайлас решил, что останется верен своей мечте об огромной плантаторской империи в Техасе. Его воображение рисовало перед ним величественные картины, которые заставляли мужчину еще упорнее двигаться к своей цели. Он ни за что не рискнет воплощением в жизнь своей мечты, ни за что не откажется от нее.
Сайлас из практических соображений не давал унынию взять над собой верх. Те два дня, что оставались до переезда семьи в Новый Орлеан, мужчина провел в бесконечных совещаниях с Джереми, Анри и главами семейств попутчиков по поводу приготовлений к дальнейшему путешествию. Он не спускал с Джессики глаз. Девушка, кажется, шла на поправку, причем очень быстро.
Последнюю ночь он провел рядом с Джошуа. Сайлас позволил мальчику спать вместе с ним у костра. Мужчина почти не сомкнул глаз. Перед рассветом он поцеловал ребенка в макушку. Мысленно отец обратился к сыну: Это ради тебя и твоего друга папе надо будет пуститься вскоре в путь. Я вернусь и заберу тебя и Джессику в Сомерсет, но прежде мне надо будет сделать так, чтобы она меня не забыла.
В день отъезда Джессика уступила уговорам Типпи и позволила ей обмыть свою госпожу в фургоне. Она едва слушала то, что говорит ей подруга. Из-за повязки ни шляпка, ни капор ей на голову не налезали. Типпи сказала, что без солидной головомойки с волосами ничего не поделать. Негритянка натянула Джессике на голову сеточку для волос и отгладила лучшее из оставшихся платьев, в котором хозяйке предстояло появиться в Новом Орлеане. Первые впечатления — самые важные. Типпи наспех сшила из подручной ткани красивую повязку на голову для того, чтобы скрыть под ней бинты. Не исключено, что эта повязка сможет впоследствии послужить началом нового веяния в дамской моде. Она еще спросит у мистера… монсеньора Дюмона, что он думает по этому поводу. Француз был весьма высокого мнения о талантах Типпи. Он хорошо разбирался в моде, так как та была основой семейного бизнеса Дюмонов. Типпи уже показывала мужчине куртку из оленьей кожи, которую сшила в подарок Джошуа.
В конце концов негритянка тяжело вздохнула.
— Ты меня даже не слушаешь, — сказала Типпи, догадываясь, кем сейчас заняты все помыслы ее госпожи. — Послушай, Джесси! Мистер Сайлас совершенно прав, оставляя тебя и Джошуа в Новом Орлеане. Лучше будет смириться с этим и не хандрить.
— Да, конечно, — признала правоту негритянки Джессика. — Я понимаю, что это сплошной эгоизм с моей стороны — рисковать твоей жизнью и жизнью Джошуа ради исполнения моих желаний, но я боюсь, что Сайлас… забудет обо мне, когда уедет. Мы… Наши отношения сейчас… налаживаются.
Вчера, после того как Сайлас сказал, что ее смерть будет большой утратой для него, Джессика места себе не находила, не зная, правильно ли она его расслышала. Когда муж ушел, Джессика, затаив дыхание, огляделась в поисках Типпи. Ее разрывало сильнейшее желание рассказать все до последнего слова служанке-подруге, описать выражение его лица, поделиться малейшим нюансом тона, каким были произнесены эти слова, но неожиданный прилив крови к голове, вызванный осознанием того, что, возможно, она не безразлична Сайласу, закружил мир вокруг.
Девушка все еще стояла, прислонившись к борту своего конестоги, когда мимо проходили муж и доктор Фонтен. Сайлас издал испуганный возглас и, схватив Джессику за плечи, уставился ей в лицо с обеспокоенностью любящего мужа. Он спросил, не плохо ли ей опять. «Нет, я… просто… мне вдруг стало не хватать воздуха», — произнесла она, глядя во встревоженные зеленые глаза.
