Мэри Патни - Сомнения любви
– Талант, в котором мне нет равных. — Она сложила на коленях руки в перчатках. Скромно и сдержанно.
Через пару минут экипаж остановился перед гостиницей «Бык и якорь». Там уже ждал второй экипаж. Друзья Адама наслаждались свежим воздухом, покуда у них оставалась такая возможность. Трое друзей сели в свой экипаж и следом за каретой, в которой ехали Мария с Адамом, направились к дому на выезде из городка, где жила Джулия.
Мария выбралась из экипажа и направилась к дому. Адам шел следом. Джулия, уже одетая и в шляпке, открыла дверь. Как и у Марии, вещей у нее было немного — небольшой саквояж и картонка со шляпой. Адам взял саквояж:
– Позвольте вам помочь.
Джулия смотрела на него в веселом недоумении.
– Не знала, что герцоги не прочь поработать носильщиками.
– Не сомневайтесь, к тому времени, как мы приедем в Лондон, я сделаюсь невозможно высокомерным, — сказал он с самым серьезным видом. — Но пока я предпочитаю быть полезным членом компании. — Он понес саквояж к экипажу.
Мария ждала, пока Джулия запрет дверь.
– Не возникало желания отказаться от поездки?
– Возникало, и не раз, — насмешливо сообщила Джулия. — Но вот я здесь и еду в Лондон. Мне надо обязательно кое с кем повидаться в столице, пока не стало слишком поздно.
– Мы будем поддерживать друг друга. Видит Бог, мы обе нуждаемся в поддержке.
Когда дамы подошли к экипажам, Адам представил Джулию своим друзьям, которые вышли из кареты, чтобы ее поприветствовать. Мастерсон вел себя, как обычно, любезно и приветливо, и Керкленд был безупречно вежлив, но Рэндалл нахмурился и уставился на Джулию таким холодным взглядом, от которого даже у барсука отмерзли бы усы.
– Приятно с вами познакомиться, миссис Бэнкрофт, — леденящим душу голосом произнес он.
– Взаимно, — и бровью не поведя, ответила Джулия. Адам помог ей подняться в салон, затем усадил Марию. Для Марии он приберег особое пожатие руки, после чего, не медля, вернулся к друзьям, сообщив им, что провести все время путешествия в обществе двух красивых дам ему одному не позволяет учтивость, и посему он предоставляет право решить им, кому из них предстоит проехать первую часть пути в карете с дамами.
– В чем дело? — успела шепнуть Мария Джулии, пока решался вопрос с их сопровождением. — Ты знакома с Рэндаллом?
Джулия покачала головой:
– Мы никогда не встречались. Очевидно, я ему не понравилась с первого взгляда.
Мария наморщила нос.
– Рэндалл невысокого мнения о женщинах. Он убежден, что я охочусь за состоянием Адама и поэтому склоняю его к браку.
– Но ты не знала, кто такой Адам, когда нашла его.
– Рэндалл не из тех, кого могут убедить факты, если они не согласуются с его видением вопроса.
Дамы обменялись улыбками. Мастерсон открыл дверцу кареты и присоединился к дамам в салоне.
– Я завоевал право ехать в обществе двух прекрасных леди.
Мария засмеялась:
– Надо было позволить Бхану ехать с нами. Что вы тогда говорили бы? Хотя, если честно, я считаю ее красивой.
– Если вы способны полюбить уродливую собаку настолько, чтобы найти в ней красоту, то не стоит вам растрачивать свою доброту, выходя замуж за такого красавца, как Эштон, — с ходу нашелся Мастерсон. — Лучше вам соединить свою жизнь с таким мужчиной, как я, которому так нужен ваш талант не замечать очевидного.
На мгновение ей показалось, будто она увидела в его глазах нечто указывающее на то, что в шутке его была лишь половина шутки, но длилось это всего лишь мгновение.
– К тому времени как мы доберемся до Лондона, мы успеем сильно друг другу надоесть, — сказала она.
– И набьем себе мозоли заодно, — добавила Джулия.
– Но по крайней мере мы будем испытывать дискомфорт скорее на большой скорости, чем на малой, — веско заметил Мастерсон.
Все трое рассмеялись. И это было хорошим началом долгого пути.
Глава 24
Адам предполагал, что Эштон-Хаус окажется приличным городским домом. Но он никак не ожидал увидеть громадный особняк, стоящий посреди большого сада, окруженного каменной стеной с грозными зубцами.
– Господи, — выдохнул он, когда экипаж остановился перед железными воротами. — Это несколько превосходит мои ожидания.
Керкленд, сидевший напротив него, сказал:
– Разве никто из нас не обмолвился о том, что ты владеешь самым большим жилым домом в Лондоне? Но этот дом только с виду напоминает грозный замок. Атмосфера в нем вполне мирная. И в больших размерах есть свои плюсы — здесь всегда находилось достаточно места для твоих друзей, и потому он зачастую напоминал высококлассный отель.
– Я всегда останавливаюсь в Эштон-Хаусе, когда бываю в Лондоне. На самом деле ты мне выделил там пару комнат. Эта договоренность остается в силе? — спросил Рэндалл.
– Разумеется. — Адам изучал взглядом просторный особняк. — Этот дом настолько велик, что я могу жить с вами под одной крышей и не встречаться сутками напролет.
Путешествие прошло на удивление гладко, если не считать одного эпизода, когда экипажи застряли в грязи во время ливня. Они останавливались в хороших гостиницах, снимали три номера: в одном ночевали женщины, а в двух других — мужчины. Но долгое путешествие имеет один неприятный аспект: проводя целые дни в карете, невольно о многом успеваешь подумать, и не всегда эти размышления поднимают настроение.
Адам надеялся, что сможет справиться с Лондоном и теми требованиями, какие предъявляла ему столица, хотя вероятность того, что кто-то пытался его убить, заставляла его испытывать лишнее волнение. При том, что тема ни разу не поднималась, он видел, что друзья его ни на минуту не теряют бдительности. Поскольку Мастерсон заранее отправил в Эштон-Хаус письмо, сообщая домочадцам о возвращении герцога, нельзя было исключить возможность покушения. Тот, кто захотел бы избавиться от Эштона, мог бы без труда просчитать их маршрут. Еще один довод в пользу того, чтобы не ехать в одном экипаже с Марией. Если в него будут стрелять, то она по крайней мере будет в безопасности.
Но следствием путешествия в разных каретах было то, что они почти не видели друг друга. Он тосковал по ней. Душа его болела, словно в ней завелся больной зуб. Они видели друг друга, лишь когда все вшестером ужинали в гостиницах. И, невзирая на дискомфорт и усталость, неизбежную после целого дня, проведенного на колесах, Мария неизменно была спокойна, невозмутима и ни на что не жаловалась.
Джулия Бэнкрофт оказалась такой же стойкой и выдержанной. Она говорила мало, но присутствие ее успокаивало. Все полюбили ее, кроме Рэндалла, который в ее присутствии вел себя натянуто, говорил холодно и чопорно. С дамами в одном экипаже он ни разу не ездил. Но Мастерсон и Керкленд оставались истинными джентльменами — учтивыми, любезными и способными поднять настроение уместной шуткой. Именно благодаря их умению поддержать непринужденную беседу ужины проходили в приятной располагающей обстановке.
