Виктория Александер - Обольщение джентльмена

— Спасибо, — засмеялась Кэтлин, — но и чувствую я себя так же.

— Это все из-за сильного потрясения. Садитесь и поешьте. Имейте в виду, я не уйду, пока вы не подкрепитесь.

— Выглядит очень аппетитно, — заметила Кэтлин, оглядев тарелки с холодной отварной телятиной и сыром, корзиночку с хлебом, небольшое блюдо фруктов и конфеты. — Пожалуй, мне и впрямь не мешает подкрепиться.

Она уселась за стол, леди Норкрофт устроилась рядом.

Кэтлин начала с фруктового пирожного, оказавшегося столь же восхитительным на вкус, как и на вид. После первого же кусочка у нее проснулся аппетит, и несколько минут она молча ела. Утолив первый голод, она откинулась на спинку стула и посмотрела на графиню:

— Если вы пришли, чтобы убедить меня изменить решение, миледи, то должна предупредить, что я этого не сделаю.

— Разумеется, — согласилась графиня, — ведь вы не из тех легкомысленных женщин, у которых семь пятниц на неделе. Поэтому я не собираюсь вас переубеждать, просто хочу извиниться перед вами.

— Неужели? — спросила Кэтлин, беря из хлебной корзинки свежеиспеченную булочку. Сверху она покрыла ее толстым слоем густых жирных сливок, потом земляничным джемом и с наслаждением принялась есть. — Господи, как вкусно!

— У нас отличная кухарка, дорогая. Так вот…

— Вы должны непременно попробовать, ваше сиятельство, булочки просто божественные.

— Кэтлин, вы меня не слушаете.

— Нет, что вы, слушаю. Продолжайте, пожалуйста. — И Кэтлин, взяв следующую булочку, сделала приглашающий жест.

— Так вот, дорогая, я хочу извиниться перед вами за то, что слишком многого от вас ожидала, — наконец договорила графиня.

— Что? — опешила Кэтлин.

— Я считала вас сильной, умной женщиной, которая так легко не сдастся, и, похоже, ошибалась.

— Я боролась! — с негодованием отвергла обвинение Кэтлин.

— Но вы использовали далеко не все имеющиеся у нас возможности.

— Нет никаких возможностей.

— Потому что вы просто бежите от проблемы, не пытаясь ее решить.

— Я не бегу, я спасаю Оливеру жизнь!

— Как его мать, я хорошо вас понимаю, — сменила тон леди Норкрофт. — Я тоже не хочу, чтобы Оливер стал жертвой проклятия, родового или какого-то другого.

— Увы, выхода нет, — печально покачала головой Кэтлин. — Мы не в силах ничего изменить.

— А вот я с вами не согласна, — неожиданно заявила графиня. — Чтобы найти выход, надо побольше узнать об этой загадочной истории, и если ее детали скрыты туманом времени, то мы должны сами их разыскать!

Она встала из-за стола, подошла к двери и распахнула ее — лакей внес внутрь большой сундук, поставил его на пол и с поклоном удалился.

— Сражение еще не закончено, дорогая, и вы можете принять в нем участие, если хотите, — ободряюще заметила графиня.

— Что в нем? — кивнула на сундук Кэтлин.

— Те самые тайны времени, милочка.

— Простите, не понимаю.

— Все просто: это один из тех сундуков со старинными бумагами, которые находятся на чердаке, — объяснила леди Норкрофт, открывая сундук.

Кэтлин с интересом оглядела его содержимое — перевязанные шпагатом пыльные пачки документов, стопки писем, какие-то амбарные книги, рукописные журналы, дневники.

— В этом сундуке вы нашли упоминание о проклятии? — спросила она.

— Нет, в другом, — пояснила графиня. — На чердаке их не меньше полудюжины. К сожалению, родственники моего мужа, которые в ведении хозяйственных дел были всегда весьма аккуратными, не взяли на себя труд разобрать этот архив. В одной пачке нам с Малькольмом попались относительно свежие документы и те, что были написаны много веков назад. Эти документы лежали вместе. Увы, мы разобрали лишь малую их часть, потому что… немного отвлекались, — бросила она лукавый взгляд на собеседницу. — Ваш дядя — само обаяние.

— Так говорят, — пробормотала Кэтлин. Сундук ее явно заинтересовал. — Думаете, здесь есть что-нибудь о проклятии?

— Не исключено, поэтому взглянуть стоит. Малькольм и Оливер тоже так думают. Еще они говорили о каком-то знамении. Оба со вчерашнего дня роются в сундуках.

— Неужели?

— Оливер не собирается сдаваться, потому что любит вас.

— А вдруг в сундуке нет того, что нам нужно?

— На чердаке полно других. Хватит разговоров, дорогая, займитесь делом.

— Но я не могу…

— Надежда умирает последней, дитя мое, — смягчилась графиня. — Вот вы чего хотите от жизни?

Чего хотела Кэтлин? Конечно, счастья — детей, долгой безоблачной жизни с любимым.

— Оливера! — выпалила она.

— За него стоит бороться, как вы считаете?

— Еще бы! — Кэтлин решительно расправила плечи.

Леди Норкрофт права — она, Кэтлин Макдэвид, привыкшая добиваться своего во всем и всегда, будь то стрельба из лука, научные изыскания или что-то другое, на сей раз слишком легко сдалась. А за свое счастье надо бороться.

— В таком случае приступайте к работе. Мне надо готовиться к свадьбе.

— Не рано ли, миледи? — удивилась Кэтлин.

— Речь идет не о вашей свадьбе, милочка, — улыбнулась графиня. — Кстати, теперь вы уже можете называть меня тетей Эдвиной.

Кэтлин ахнула:

— Вы выходите замуж за дядю Малькольма?

— И еду с ним в Шотландию! — просияла леди Норкрофт. — Вот уж не думала, что мне снова доведется идти под венец. Так что, дитя мое, работайте и помните — для прекращения борьбы есть только один повод — безоговорочная победа.

Она вышла, а Кэтлин сосредоточила свое внимание на сундуке. Вряд ли в нем есть что-то важное, но все же… Впервые после разговора в гостиной в ее душе зажегся лучик надежды. Может быть, разборка бумаг из старого сундука станет самым важным научным изысканием в ее жизни.

Выбрав для начала обвязанную ленточкой пачку писем, она взяла тарелку с булочками и села за письменный стол. Он не очень подходил для этих целей, но Кэтлин, решив, что пока сойдет и так, принялась разбирать и читать письма. Вскоре она с головой погрузилась в перипетии долгой истории рода Норкрофтов. Работу затрудняло лишь то, что письма были сложены кое-как, не в хронологическом порядке, однако Кэтлин находила в этом особую прелесть.

Она корпела над пожелтевшими, рассыпавшимися от старости документами уже третий день, разобрав в общей сложности четыре сундука, но упоминаний о проклятии все не попадалось. Кэтлин не сдавалась, хотя уже была близка к отчаянию. Единственное, что радовало, — наконец выглянуло солнце. Листая хрупкие страницы старинного дневника, она подумала, что, когда мост отремонтируют, ей придется уехать, даже если она ничего не найдет.