Невеста сумеречной Тени - Мари Дюкам
— Простите, Лия, я не хотела вас расстраивать. Сейчас, когда вы погружены в эйфорию, весь мир кажется прекрасным, но стоит этому яркому чувству отступить хоть на полшага, как приходится сталкиваться с реальностью. Она, увы, зачастую не так приятна.
— Я понимаю, — пытаюсь улыбнуться, но в душе поселяется червоточинка, подтачивающая и без того хрупкие чувства. — Просто столько всего случилось в последние дни. Мы почти не видимся сейчас…
Говорю и сама не верю, что открываю сердце Катарине. Я даже Алисе не всегда могла признаться в своих переживаниях — да что там, я и с собой частенько бываю нечестна. Почему-то кажется, что именно она сможет меня выслушать, понять. Императрица отрывает меня от ощипанного куста, стискивая пальцы в своих ладонях.
— Есть дни, которые надо просто пережить, — тихо говорит она, заглядывая в мои глаза. — Уверена, когда вы пройдёте через этот кошмар, проблемы семейной жизнь покажутся чем-то несущественным.
С благодарностью сжимаю её руки в ответ.
Катарина ведёт меня обратно: ей нужно возвращаться во дворец. Пока фрейлины собираются вокруг беседки, императрица задерживает меня на дорожке.
— Хотела вас попросить, — тихо говорит она, оглядываясь, как бы никто не услышал. — Пожалуйста, не зовите к себе Луизу так рано. Обращайтесь к ней в любое время, если вам нужна её помощь, просто раннее утро — это так неудобно. Она опаздывает к моему завтраку.
Я непонимающе смотрю в её чистые глаза. Я вызывала Луизу? Что за бред?
— Простите, госпожа, но вы что-то не так поняли. Я не просила Луизу приезжать. Зачем? — твёрдо говорю, хотя сердце чёрным покрывалом окутывает непонятный страх. — Я знаю только одно: Луиза приезжала к князю по вашей просьбе вчера утром. Вы хотели, чтобы братья поскорее помирились. Ведь так?
Последний вопрос я задаю таким жалобным тоном, что самой становится противно. Желаю услышать подтверждение словам Эмиля с таким отчаянием, словно от этого зависит моя жизнь.
Катарина меняется в лице. Она смотрит на меня испуганным взглядом, вцепившись в шаль до побелевших костяшек пальцев.
— Но я ни о чём не просила Эмиля, — шепчет она.
Сердце тревожно бьётся, хотя я и не понимаю причины. Неужели князь соврал? Нет, глупость какая-то, зачем ему это. «Погоди, Лия, не разводи панику на пустом месте», — успокаиваю я себя. Наверно, Луиза солгала и ему, и Катарине.
— Возможно, Луиза хотела от вашего имени помирить братьев, чтобы сделать вам приятно? — с надеждой говорю я.
— Я спрошу у неё ещё раз, — с грустной улыбкой говорит Катарина. — Уверена, это какое-то недоразумение. Хорошо, что мы всё выяснили.
Бросив на меня полный сожаления взгляд, она уходит, а я с трудом добираюсь до скамьи. Проклятье, что происходит?!
Глава девятнадцатая, в которой я получаю странную записку
Возвращаюсь в покои, не чувствуя ног. Подрагивающими руками наливаю воду в хрустальный бокал, делаю глоток. И чего я так разнервничалась? Ну плетёт Луиза какие-то одной ей понятные интриги, так при дворе это обычное дело. «Давай, Лия, глубокий вдох… И выдох. Не придумывай глупости».
Поставив бокал на столик, иду в спальню. Свет не горит, но обычно тихие вечерние сумерки окрашены тревожным светом уличных фонарей. Я выглядываю в окно: на площади перед дворцом собирается отряд гвардейцев, к крыльцу подъезжает карета без окон. Солдаты заряжают ружья, проверяют сабли и палаши.
В комнату входит Мила с большой корзиной лилий. Тяжёлый аромат распространяется в воздухе, и я тянусь открыть окно.
— Не знаешь, что происходит? — спрашиваю я, дёргая створку.
— Нет, миледи. Вам передали цветы, — недовольно говорит она, бухая корзину на стол.
Гувернантка проходит по комнате, зажигая лампы, а я подхожу к букету. Наверняка от Эмиля. Надо как-нибудь тактично намекнуть, что лилии — мои не самые любимые цветы, от них вечно болит голова. Замечаю спрятанную среди стеблей записку. Невольно улыбаюсь, разворачивая конверт. Листок пуст, и только когда я прикасаюсь к чуть светящейся магической печати, на нём проступают буквы.
«Если хочешь увидеть подругу живой, приезжай. Никому не говори, иначе она умрёт». И дальше адрес. Моих скудных знаний улиц Вейсбурга хватает, чтобы понять: это где-то на окраине. Пальцы трясутся, когда я, спешно свернув записку, сую её за пояс. Боги, что делать? Это наверняка маги Тени. Им нужна я, без сомнений: пленный теневик так и говорил. Бежать к Эмилю? Броситься к отцу? Но тогда Алиса погибнет.
С улицы доносятся отрывистые команды. Выглядываю наружу, чтобы увидеть, как Эмиль садится на лошадь. Пленного мага как раз заталкивают в карету. Заперев на засов дверь, процессия собирается уезжать.
— Мила? — не дрогнувшим голосом зову я гувернантку. — Не могла бы ты спуститься и узнать, что происходит?
Она подозрительно смотрит на меня, но я отвечаю на её взгляд самой невинной улыбкой, какую только сейчас могу из себя выдавить. Вздохнув, женщина выходит за дверь, а я спешно начинаю собираться.
Хватаю кинжал, подаренный отцом, в панике переворачиваю сундук, ища валяющиеся на самом дне ножны. Дрожащими пальцами застёгиваю их на поясе прямо поверх платья и прячу оружие в складках юбки. Достаю тёплый не по погоде плащ с глухим капюшоном, накидываю его на плечи.
Не дам Алисе погибнуть из-за того, что я такая трусиха. Мы всего лишь поменяемся местами, теневики примутся шантажировать Эмиля, но он спасёт меня, я точно знаю.
Берусь за дверную ручку и понимаю, что в жизни не запомню, куда нужно приехать. Бегом возвращаюсь к столу, хватаю бумагу, переписываю адрес, но ошибаюсь в цифре дома. Перечеркнув всё, делаю ещё одну запись. Отрываю край листа и вытаскиваю из шкатулки с драгоценностями простенький комплект золотых украшений: других денег у меня нет. Секунду подумав, аккуратно снимаю обручальное кольцо. Не хочу лишиться руки из-за бриллианта таких размеров.
Выбираюсь из дворца незамеченной: суматоха по случаю отъезда пленника стоит такая, что меня не замечают, даже когда я прохожу через чёрный ход для слуг, прихватив с собой полупустую корзину с объедками. Гвардейцы на выходе провожают меня взглядами, но не останавливают: приказ отдан на досмотр всех входящих, но не покидающих дворец.
Быстрым шагом удаляюсь прочь по узкой улочке, успокаивая дыхание. «Не думать, Лия, просто не думать, а делать, иначе ты свалишься в обморок прямо на грязную
