Симона Вилар - Королева в придачу
– Так ты по-прежнему утверждаешь, что я тебе безразлична?
Он не отпустил ее, лишь нежно убрал с её лба пряди волос.
– Тебе кто-нибудь говорил, Мэри, какая для человека самая главная любовь? Это любовь к жизни. Поэтому я должен отказаться от тебя. Ибо, разве ты так сильно любишь меня, что хочешь видеть мертвым?
Она вздрогнула.
– О нет! Но почему ты задаешь столь ужасный вопрос?
– Потому, что если мы дадим волю чувствам – моя голова очень скоро скатится с плахи. Таков будет единственный конец нашей любви, а тебя все равно выдадут за Людовика Французского.
– О нет, нет! Этого не случится. Генрих любит тебя, любит меня, я имею на него влияние.
– Генрих любит лишь себя одного, – заметил Брэндон, – но люто ненавидит тех, кто противится его воле. Поэтому, Мэри, пожалей меня и себя и смирись. Подумай лучше, какая тебе оказана честь – честь стать королевой Франции, подумай, какое богатство и роскошь тебя ждут. Ты будешь править и наслаждаться.
– Ах, оставь! – отстранилась она. – Я вовсе не дурочка, Чарльз. Я выросла при дворе и знаю, что правит именно король, а удел королевы рожать и подчиняться.
Теперь она не говорила ему о своей любви, осознав, чем ему это грозит. Но смириться... В ней жил неукротимый дух Тюдоров. Мэри постаралась взять себя в руки и спросила почти спокойно, на какой стадии находятся переговоры. Брэндон глянул на неё с невольным восхищением, стал посвящать принцессу в подробности, но оговорился, что пока дело окончательно не налажено, ей следует держать все узнанное в секрете. Она ухватилась за последнюю фразу.
– Значит, все до конца ещё не решено? Чарльз развел руками.
– Что вы хотите от меня, принцесса? Я уже увяз в этом деле. Генрих, Вулси, Норфолк, Лонгвиль... и я – мы все заинтересованы в этом.
– Чарльз, – вдруг перебила Мэри. – Я понимаю, ты преданный слуга короля, но ты ведь и мой друг. Вспомни свою клятву! Ты обещал помогать мне, оберегать меня.
И если любовь для тебя опасна, что ж, я буду молчать о ней. Но, ради всего святого, – она заломила руки, – помоги мне! Я умру в тоске с Людовиком, я пропаду. О, придумай что-нибудь, дай мне надежду! Иначе, как я завтра смогу смотреть в глаза всем этим людям... и королю? Я боюсь за себя, боюсь, что совершу что-нибудь ужасное. Её голос дрожал и срывался, из глаз текли слезы. Он потянулся к ней, словно желая утешить, но вместо этого опустился на колени, поднес к губам обе её руки, поцеловал их. Она сжала его пальцы.
– Я в беде, Чарльз. Помоги мне. Он резко встал.
– Чёрт возьми, но что я могу?
Он ходил вокруг неё кругами, весь ушел в свои мысли. Сейчас в его молчании, в его замкнутости, когда он словно забыл, что она стоит рядом, было нечто, что давало ей надежду.
– Хорошо, – наконец оказал он. – Я попробую.
И он посвятил её в свой план. Людовик готов на любые условия за новую королеву из Англии. Что ж, они сыграют на этом. Совет хотел потребовать за Мэри Тюдор пятьдесят тысяч дукатов – он настоит, что имеет смысл увеличить эту сумму до миллиона. Если Людовик, который достаточно богат и может выделить такую сумму из казны, примет это условие, то Брэндон настоит, чтобы в пункт брачного договора вошла передача Англии трех французских городов – Теруана, Сен-Кантена и Булони, важных портов в Нормандии, целесообразность приобретения которых не может не признать Совет. Если же эти пункты покажутся Людовику неприемлемыми, то от них можно будет отказаться... при условии, что Валуа вместо Мэри предложат её старшую сестру Маргариту Шотландскую. Она вдова, с трудом справляется с местной агрессивной знатью, и Генрих не может не понять, что для неё будет выгоден этот брак, а Мэри ему можно будет приберечь для иного союза. А там мало ли что скучиться.
– О, Чарльз! – Мэри почти прыгнула ему на шею. – Теперь я понимаю, как ты своим умом мог достичь такого влияния!
Он мягко отстранился.
– Но есть одно «но» в нашем плане. Это Вулси. Он получает большую выгоду от твоего брака с Луи, и может почувствовать подвох. Вулси чертовски умен, и мне крайне нежелательно, чтобы он понял, что я иду наперекор его воле. Нам стоит попробовать переманить его на свою сторону. Как? Сейчас наш канцлер страстно хочет построить новую резиденцию на Темзе, там, где в неё впадает река Моль. Угодья там превосходные, и Вулси давно зарится на них, но они принадлежат братству госпитальеров ордена Святого Иоанна, которые наотрез отказываются их уступить. Генрих, конечно, мог бы на них надавить. Он даже хочет этого, чтобы угодить Вулси. Но дело в том, что госпитальеров страстно поддерживает Катерина, а Генрих не смеет огорчать ее. Вот если бы ты нашла подход к королеве, уговорила ее, тогда нам было бы что предложить Вулси, чтобы он поддержал нас. А я и Вулси – мы вдвоем многое можем. Но вот справишься ли ты?
Мэри задумалась. Последнее время Катерина была очень добра к ней, даже заискивала, желая, чтобы Мэри поддерживала её в глазах Генриха. К тому же она может даже слегка пошантажировать королеву, намекая, что укажет ей новую пассию короля. До самой Бесси и дальнейших отношений самих супругов ей не было дела. Ей надо было уговорить Кэт, надо было бороться за себя.
– Думаю, у меня получится, – уверенно сказала она. Она вдруг почувствовала себя не просто украшением двора и любимой сестрой короля. Она плела свою интригу, рассчитывая на собственные силы, и ей это нравилось.
Кроме того, их сговор сближал её с Брэндоном, делая их соучастниками. Мэри улыбнулась.
– Ты даешь мне надежду, Чарльз.
– Что ж, мы хотя бы попробуем. Только ради Бога, Мэри, не устраивай ничего, что бы принесло тебе вред, настроило против тебя Генриха.
– Хорошо. Но помни, что для меня он не представляет такой угрозы, как для всех вас.
Они уже стояли у выхода, и Брэндон видел гордое выражение её глаз, насмешливую улыбку.
– Это потому, ангел мой, что ты знаешь его лишь с одной стороны – как нежного брата.
Мэри оглянулась в темноту помещения, в сторону сена.
– Сегодня я видела его и в другой роли.
И её взволновало это воспоминание, сердце забилось. Она поглядела на Брэндона. Ведь сегодня он стал её союзником. Она внутренне возликовала и поглядела на него, маня взором. Ей хотелось, чтобы их сделка была скреплена поцелуем, хотелось, чтобы он целовал ее, как ранее, до головокружения... хотелось принадлежать ему, чтобы он делал с ней все что угодно...
Он заметил её взгляд, даже словно чуть склонился к ней. Но в следующий миг его лицо стало замкнутым, почти строгим.
– Буду держать вас в курсе дел, принцесса. А теперь идите, вам надо вернуться до того, как вас могут хватиться.
Она покорно вышла и, подхватив юбки, побежала через залитую лунным светом поляну. Её рассыпавшиеся по плечам волосы серебрились в ночном свете, она казалась такой легкой, воздушной, похожей на бесплотный ночной дух или фею. Но Мэри Тюдор была из плоти и крови, и Чарльз страстно желал ее. И испытывал удивительную нежность.
