Клаудиа Дэйн - Брачное ложе
Неужели она на самом деле так холодна? Неужели все ее чувства к нему умерли и утеряны безвозвратно?
Да, она не получила удовольствия от их близости, но редко какая девственница получала его. Что гораздо хуже, она, возможно, не простила ему то, что он согрешил с Бертрадой. Изабель потрясло его признание, как и должно было быть, а он, теперь Ричард это понял, решил, что ее преданность ему останется неизменной независимо от того, какой грех он совершил. Вот до какой степени он был уверен в ее чувствах к нему. Он ошибся в очередной раз, и теперь к списку его грехов можно с уверенностью приписать гордыню.
Не важно, какие раны он наносил сам себе, но он очень сильно обидел Изабель, невольно позволив ей думать, будто он ушел в монахи из-за своей несчастной любви к Бертраде и из-за их незаконной связи. Он позволил ей верить, что все еще любит жену своего бывшего лорда. Такая правда может оказаться для Изабель непомерным грузом, и он не может позволить ей нести столь тяжкое бремя. Он должен поговорить с ней о Бертраде. Ричард понимал это так же хорошо, как сильно ему не хотелось затрагивать эту тему.
Изабель склонилась над ним, и кончики ее волос начали закручиваться, намокнув от горячего пара, поднимавшегося над водой. Выражение ее лица было серьезным, лишенным каких-либо эмоций. По нему можно было прочесть только одно: она выполняет свою обязанность. Нет, он должен поговорить с ней. Он должен рассказать ей все, и в том числе то, что она ошибается, приняв его влечение к Бертраде за любовь.
Но все слова застряли у него в горле. Он должен признаться ей во всем, но не сейчас, когда она стоит так близко и ее нежные пальцы прикасаются к его коже. Ее руки такие маленькие и белые, ее кожа такая гладкая и бархатистая, ее губы как алые розы. Изабель всегда была потрясающе красивой, и каждый знавший ее мужчина хотел сделать ее своей. Ее улыбка буквально освещала все вокруг, а ее смех был мелодичным и нежным. Когда она смеялась в последний раз? Конечно, не после того, как стала его женой. Все, чего она хотела, – это обладать им, а все, что он дал ей, – это боль и унижение. Он не тот человек, о котором мечтает каждая женщина, но все, что ему нужно сейчас, – это чтобы она снова захотела его.
Его плоть стала твердой, и он закрыл глаза, переполненный невыносимо жгучим желанием. Нет, он не будет стремиться к удовлетворению своей похоти, когда она этого не хочет. Он больше никогда не будет принуждать ее.
Он только попробует заставить Изабель желать его.
Но Ричард не знал, как это сделать.
Он должен поговорить с ней, должен освободить ее от ложного знания о его любви к Бертраде. Это может опустить его в ее глазах еще ниже, но это уже не имеет значения. Изабель должна освободиться. И он сумеет обуздать свое желание и потерпеть, пока она не захочет его снова.
– Я хочу сказать тебе кое-что о Бертраде, – начал он. Она резко выпрямилась и уронила в воду мыльный кусок ткани. – Все не так, как ты…
– Я не твой исповедник, Ричард. Это твое личное дело. Твое – и Бога, – резко сказала Изабель. – Но если ты хочешь о чем-нибудь поговорить, я хотела бы обсудить выполнение наших супружеских обязанностей на брачной постели.
Ричард уставился на нее в немом изумлении. Неужели она и вправду хочет снова близости с ним? Может, он ее неправильно понял…
– Мне рассказали о том, что, чтобы зачать ребенка, – продолжила Изабель, насухо вытерев руки и положив полотенце на невысокую скамью, – я должна получить удовольствие на супружеском ложе.
Она повернулась к нему, скрестив руки на груди и гордо задрав подбородок.
– Я не знаю точно, что именно под этим подразумевалось, но я уверена, это не то, что произошло вчера ночью.
Ричард нервно взялся за края бадьи.
– Я понимаю, что ты выбрал для себя путь монаха. Я не встану на пути человека, если он хочет идти за Господом. Как только я рожу здорового ребенка, ты можешь возвращаться обратно в монастырь, где, я больше чем уверена, ты хочешь находиться. Моя обязанность состоит в том, чтобы обеспечить продолжение рода, и именно это я и хочу сделать.
И прежде чем Ричард успел произнести хоть слово, чтобы остановить ее, Изабель покинула комнату с гордо поднятой головой.
Он не нашелся что сказать, чтобы остановить ее. В быстро остывающей воде его плоть сжалась, уменьшившись до размера его большого пальца.
Глава 24
Быстро натянув на еще мокрое тело облегающую шерстяную тунику, Ричард отправился на поиски отца Лангфрида. Священник был в городе: он навещал ювелира, чья жена умерла зимой от лихорадки. Эдвард, так его звали, остался с тремя маленькими детьми и усердно молил Бога дать ему новую жену. Отец Лангфрид как раз тонко подводил Эдварда к мысли взять в супруги вдову помощника оружейника, когда на них натолкнулся Ричард.
– Она добрая, славная женщина. Покойный муж очень любил ее, – говорил Лангфрид.
– Но она старше меня на несколько лет, – возразил Эдвард.
– Ты думаешь, сын мой, что дети заметят разницу между вами? – спросил Лангфрид. – Ты же не можешь отрицать, что для своего возраста она выглядит очень хорошо: годы были к ней милостивы. Она довольно красивая женщина.
– Не могу не согласиться, – сказал Эдвард.
– Особенно с мнением своего священника, – с кривой ухмылкой вмешался в разговор Ричард.
– Милорд, – Эдвард вежливо поклонился в знак приветствия, – если у вас есть для меня работа, я к вашим услугам. Я мастер своего дела, и мои изделия пользуются большим спросом.
– Зато скромности у тебя ни на грош, – сказал Ричард.
– Я говорю чистую правду, – ответил Эдвард.
– И хорошо знаешь свое дело, – поддразнил Ричард.
– И хорошо знаю свое дело, – улыбнулся Эдвард.
– У меня есть для тебя кое-какая работа, – неожиданно для самого себя сказал Ричард, – но сейчас я искал своего священника. Отец Лангфрид, не откажетесь пойти со мной? – Он снова повернулся к Эдварду: – Я вернусь и приведу к тебе отца Лангфрида, если тебе нужно решиться сделать женщине предложение.
Ричард со священником направились в обратный путь в Дорни по улице, на которой обитали ремесленники и торговцы. Обстановка отнюдь не располагала к личному разговору, но Ричард не мог ждать: вопрос, который он хотел задать, буквально обжигал ему язык. Взяв священника под руку, он провел его к небольшому пруду, расположенному позади лавки пивовара.
– Что-то случилось, милорд? – спросил отец Лангфрид, с трудом поспевая за широко шагающим Ричардом.
– Дело в Изабель. С ней что-то случилось. Она изменилась, – ответил тот низким голосом, пытаясь успокоиться и начать мыслить здраво. Братья в монастыре рассмеялись бы, услышь они, как он, всегда такой спокойный и рассудительный, тараторит как полоумный. Воистину, самым большим испытанием, ниспосланным мужчинам, являются женщины.
