Дмитрий Суслин - Роза в цепях
Наконец солнце опустилось за горизонт, и наступил долгожданный вечер. В нетерпении Актис почти ничего не ела, когда вечерняя трапеза позвала ее к столу.
Видя, как девушка не может дождаться своего часа, Валерий млел от удовольствия. Наблюдать за ней уже было счастьем для него. Но вот он взял ее за руку и повел в ту половину дома, где была его спальня. Любовники зашли в большую комнату. Все здесь было синим или голубым: стены и колонны, пол и потолок, занавески и белые постели, абажуры светильников. Валерий повел Актис к кровати.
— В этой спальне, — сказал юноша, — мои родители тоже очень любили друг друга. Здесь моя мать и произвела меня на свет. Этот потолок, это царство Нептуна, оно было первым, что я увидел в жизни.
Актис гладила волосы Валерия, не отводя от его лица глаз. Юноша обнял девушку и привлек ее к своей груди. Он услышал, вернее, почувствовал, как сильно бьется сердце Актис. Во всей истории человечества римляне, пожалуй, были самым искусным народом в делах, касающихся любовных услад. Любовные ласки они довели до совершенства, взяв у покоренных ими народов все самое ценное и полезное для этой цели. Все, что до них изобрели ненасытные люди Востока, горячие африканцы и утонченные греки, привилось в Риме, где отдельные представители, в большинстве случаев женщины, создали целую науку, касающуюся отношений между мужчиной и женщиной. Потом уже, когда великая империя пала под беспощадными ударами грубых варваров, стала исчезать и эта наука. Люди перестали чувствовать нужду в ней. Им было достаточно того минимума, что дает природа. Золото. Вот, что стало их главным кумиром. Золото, а не любовь. Последний самый сокрушительный удар по этой бесценной для человечества науке нанесла христианская церковь, нетерпимая к плотским наслаждениям. То чистое, что ценилось в античности и воспевалось её гениями, превратилось в средние века в скотство и грех. Стало западней дьявола, ведущей в ад. В эпоху Возрождения удалось восстановить кое-что в этой области. Но до нас дошли только крохи, гораздо меньшие, чем остатки античных статуй и картин. Да и ими мы порой часто пренебрегаем. оставаясь в положении все тех же варваров, что разрушили и разграбили Рим.
Валерий виртуозно владел этой наукой, и хотя еще она ни разу не принесла ему ощущений совершенства, он почувствовал, как непривычно в этот раз его состояние. Впервые он почувствовал ту сладостную дрожь и жар, что чувствуют все мужчины, касаясь женского тела с целью овладеть им. Под его умелыми и нежными руками Актис почувствовала себя мягкой глиной, из которой гениальный скульптор начинает ваять самую прекрасную на свете статую. Словно пожар стал разгораться в ее теле, и огненное пламя стало добираться во все его части, обжигая даже кончики пальцев: Стало тяжелым дыхание. Словно меха великана разжигали этот пожар все сильнее и сильнее.
Чтобы успокоить девушку, Валерий долгими поцелуями тушил огонь, сжигающий ее. И пламя превратилось в то, что причиняет самые приятные ощущения. Но все равно, было очень жарко. Влюбленные чувствовали себя в невидимой печи, чей жар вот-вот спалит их, и они не успеют самого главного. Поэтому Валерий стал освобождать девушку и себя от одежды. Медленно и осторожно, чтобы неожиданная прохлада ночи не погасила этот огонь.
Оставшись обнаженными, они слились телами, чтобы раствориться в едином пространстве.
Молодым человеком руководил опыт, Актис руководила природа и вековой инстинкт лесбийских женщин, умеющих взять у мужчин то, что хотелось, и считавшихся непревзойденными любовницами во все века античного мира.
И вот настал тот момент, который они старались сознательно продлить. Миг, когда нежнейший цветок раскрыт до конца и нужно сорвать его. Миг, который дается женщине всего лишь раз, и миг, о котором каждый мужчина мечтает в своих снах и стремится к нему, забыв обо всем на свете.
Боль прошла сквозь Актис, словно удар молнии неожиданно и быстро. Она даже не поняла, в чем дело, хотя знала, что это должно случиться. Но о боли ее заставило забыть то, что последовало сразу за этим. Актис перестала понимать, что происходит вокруг, потеряла умение видеть и мыслить, Она попала в иной, потусторонний мир, в котором все это не нужно. Остались только ощущения неизведанного доселе. Все, что есть на свете, теперь вселилось в ее тело и словно растворяет в космосе Актис, превращая ее в бесчисленные звезды. Толчок, словно парализуя все движения, вызвал крик, но она не слышала его. Не знала она, как слабые ее руки стали сильными, как большие глаза стали еще больше, как в кровь были искусаны губы и ее, и возлюбленного.
Валерий тоже перестал ощущать пространство и время, превратившись в машину, которая создана лишь для добычи наслаждения.
Пять раз Актис готова была умереть, но пять раз она оставалась жива. Наконец, Валерий без сил и движений упал рядом, и девушка стала приходить в себя.
Нежность к любимому — вот первое, что почувствовала Актис, и бросилась целовать и ласкать Валерия. Благодарность и любовь к нему переполняли ее сердце.
Никогда еще Валерий не испытывал того, что только что с ним произошло. Он лежал потрясенный и счастливый.
— Что это? — вдруг испуганно спросила Актис.
— Где?
— Вот, — Актис указала на простыню под ними.
Валерий увидел два маленьких темных пятнышка.
— Это, когда я был в твоем саду, — объяснил он, — и сорвал там самый красивый цветок, два лепестка все-таки выпали из него.
Он поцеловал Актис.
— Не волнуйся, так должно быть, — успокоил он.
— Я знаю, — Актис улыбнулась. — Просто всё-таки я не ожидала, что это действительно будет так.
Остатки боли всё еще находились в ней где-то в области ниже живота, но это было даже слегка приятно. Они сладко ныли, вызывая волнующие воспоминания.
— Я велел приготовить ванну, — Валерий видел, что Актис уже отдышалась. — Пойдем, я сам помою тебя.
Вода в ванной была горячая, даже сперва захватило дух. Клубы пара делали круглое помещение купальни таинственным.
Актис и Валерий целовались и разговаривали прямо в воде.
— Мне так хорошо, — Актис уже в который раз повторяла эти слова.
Валерий лишь гладил в ответ ее волосы и улыбался. Вода тихим плеском отвечала девушке вместо него, и на улице за окнами звонко пели цикады.
Проснулся Валерий рано, лишь только солнце заглянуло в окно спальни. Он долго смотрел на спящую Актис. Девушка лежала, по-детски положив руку под щеку, и ее густые волосы веером разбежались по подушке.
Валерий смотрел на нее и с трудом верил в реальность происшедшего этой ночью. Все, что было, казалось красивой волшебной сказкой.
