Никола Корник - Невинная любовница
в которой леди Страсконан показывает свое истинное лицо, а Нейл неожиданно возвращается
Эллен, конечно, была права. Я не из тех, кто сидит сложа руки и жалуется на свою судьбу. Я и так прождала писем Нейла целых два месяца, и теперь пришло время действовать. К тому времени, как карета въехала во двор дома на Шарлотт-сквер, я приняла решение поехать в Лохинвер почтовой каретой и найти Нейла. Я знала, многие придут в ужас от моего решения. Приличным дамам не подобает ездить одним на северо-запад Шотландии, в обществе других пассажиров, через снежные заносы и метели. И все же я была полна решимости, и ничьи запреты не могли меня остановить. Слишком долго я пребывала в бездействии и мучилась сомнениями. Если молчание Нейла означает нежелание видеться со мной, пусть так и скажет.
Несмотря на возвышенные чувства, в глубине души я очень боялась. Мне не хотелось увидеть равнодушие Нейла или, что еще хуже, услышать его слова о разводе. Я помнила выражение его лица, когда он уезжал из Эплкросса на следующий день после нашей свадьбы.
Он радовался тому, что уезжает.
Я видела это. И хотя тогда я пыталась убедить себя в том, что он, как все мужчины, любит находиться в гуще событий, в глубине души понимала, что обманываю себя. Нейл хотел уехать. В Эплкроссе его ничто не держало. Ничто и никто!
Я впервые позволила себе проникнуться этими чувствами, и они ранили меня. Мне стало очень больно. Как будто большая волна нахлынула на берег в Эплкроссе и смыла все на своем пути. Я почувствовала себя одинокой и глупой. Вспомнилось, как Джонни Метвен сомневался в намерениях Нейла жениться на мне и тот сухо ответил, что знает, что делает. Конечно, он знал — он знал, что обязан поступить, как подобает порядочному человеку.
Неожиданно мои мысли о том, что девушка из рода Бэлфуров — достаточно хорошая партия для Синклара, показались мне детскими и глупыми. Почва ушла у меня из-под ног. Я любила Нейла за его мужество, за его честность и смелость и за то, что он спас мою жизнь, и я могу назвать еще тысячу причин моей любви, которые открылись во время нашей жизни на Тарансей. Да и сейчас, несмотря на то что он не удостоил меня и словом в течение двух долгих месяцев, я по-прежнему любила его. И хотя моя гордыня была детской, моя любовь к нему была очень зрелой, и в зрелости своей она причиняла мне боль. Я вышла за него замуж, утешая себя единственной мыслью: я ему ровня во всех отношениях. Разумеется, я заблуждалась. Мы не равны уже потому, что я люблю его, а он меня — нет. Да, я нравлюсь ему, он восхищается мною, испытывает ко мне физическое влечение. И все же он, наверное, понял, что семейная жизнь не для него. Может быть, он решил, что проще всего избегать меня. Как говорится, с глаз долой — из сердца вон.
Что ж, я не из тех жен, что безропотно принимают свою судьбу.
Когда я вернулась назад, на Шарлотт-сквер, Рамзи дворецкий, сообщил мне, что их светлости находятся в бирюзовой гостиной. На его серебряном подносе не было писем от Нейла, ожидавших меня. Настроение у меня резко испортилось. Мне совершенно не хотелось идти в бирюзовую гостиную и сносить сочувствие леди Страсконан и злобные, осуждающие взгляды леди Метвен. И все же казалось невежливым не сообщить им о моем возвращении. Скоро все мы разойдемся по комнатам, чтобы подготовиться к очередному вечернему скучному развлечению.
Рамзи поклонился и незаметно ретировался, и в доме воцарилась тишина. Не слышно было ни звука, кроме звона фарфора из гостиной, где леди Метвен и леди Страсконан, скорее всего, заканчивали пить чай. Вдруг я поняла, что Рамзи в приступе минутной рассеянности оставил дверь гостиной приоткрытой. Я подошла к двери, собираясь войти, но тут до меня донесся резкий и отчетливый голос леди Метвен:
— Это же катастрофа, Эмили! Ну зачем Синклару понадобилось возвращаться именно сейчас, ведь наш замысел еще далек от завершения! Так мы никогда, никогда не избавимся от этой мерзкой девчонки!
— Нет, Маргарет, избавимся, — ответила леди Страсконан, и я с трудом узнала ее голос — резкий и холодный, он таил нечто по-настоящему страшное, отчего холодок пробежал у меня по спине. — Мы избавимся от нее сегодня же ночью.
Говорят что тот, кто подслушивает, никогда не слышит о себе ничего хорошего, и после этого, конечно, мне некого, кроме себя, винить в том что я услышала, потому что я стояла, без зазрения совести прижав ухо к двери, и слушала какого они обо мне мнения.
— Никто из них ничего не подозревает, а почва уже подготовлена, — произнесла леди Страсконан. — Нам остается лишь претворить наш замысел в жизнь. — Она говорила взволнованно, и меня вдруг замутило. Я ведь почти готова была признать ее своим другом, а оказалось, что дело обстоит совеем по-другому. — Она думает, что Синклар охладел к ней и потому не пишет, — продолжала леди Страсконан. — Он же думает, что она не отвечает на его письма, потому что увлеклась Толли Гулливером.
— Как удачно ты ввернула, что сегодня днем она ездила кататься с Гулливером, — заключила леди Метвен, злобно торжествуя. — Ты видела выражение его лица, Эмили? Он так торопился приехать, но услышал, что жена изменяет ему с другим! Неудивительно, что он поспешил прочь без промедления. Он будет в фантастически плохом настроении к тому времени, когда мы все окажемся сегодня на балу.
— В точности то, что нам от него и нужно, — с удовлетворением подчеркнула леди Страсконан. — К вечеру он совсем поверит в измену Катрионы.
— Ему не придется в этом усомниться, когда он, услышав о ее недомогании, примчится сюда и застанет Гулливера в ее постели, — сказала леди Метвен.
Я сжала кулаки с такой силой, что ногти больно впились в кожу на ладонях. Мне очень хотелось ворваться в комнату и устроить скандал. У меня с трудом укладывалось в голове все то, что я здесь услышала.
Так значит, Нейл приехал из Лохинвера сегодня и его тетки сообщили ему, что я уехала кататься с Толли Гулливером, а не пью чай с моей кузиной Эллен. Они хотят скомпрометировать меня, чтобы он поверил, будто я ему изменяю! Старые ведьмы! Кто бы мог подумать, что благородная леди Метвен и милая леди Страсконан будут играть роль сводниц словно содержательницы борделей? Я не знала, зачем им понадобилось компрометировать меня, но, несомненно, у них имелись веские на то основания. Я не питала никаких иллюзий относительно их любви ко мне, но их заговор выходил за рамки обычной неприязни.
— Разумеется, — продолжала леди Метвен, — развод — неописуемо вульгарная вещь и запятнает фамильную честь, но без этого не обойтись. По крайней мере, девчонка не беременна, хоть и повела себя бесстыдно, сбежав прямо со свадебного завтрака, — вздохнула она. — Жаль, что Синклар совершенно не умеет сдерживать свои физиологические порывы. Он совершенно необуздан. — Ее голос стал громче — то ли оттого, что она подошла ближе к двери, то ли ее раздирало возмущение. — Кстати, Эмили, на следующий день после своей жалкой свадьбы в Эплкроссе Катриона явилась в том же самом платье! Она выглядела так, как будто вся насквозь…
