Виктория Александер - Тайна девственницы
– Мы думали, что Хавьер Гутьерес работал на лорда Ратборна, – сказал Натаниэль. – Его сиятельство признался Габриэле, что он тоже пытался выкрасть печать у Монтини. – Он задумался на мгновение: – Но почему тогда Гутьерес не привез печать Ратборну сразу после того, как поменял ее?
Куинтон покачал головой:
– Кто знает наверняка, почему такой человек, как Гутьерес, делает то, что делает? Помимо лорда Ратборна, у Гутьереса есть много заказчиков. И возвращаться в Лондон ради одного из них… В любом случае это было мне на руку. Я следил за Гутьересом и ждал хорошей возможности отнять ее. – Куинт взглянул на брата. – Тебе не казалось странным, как часто в прошлом году мы с тобой путешествовали раздельно?
– Нет, я не задумывался над этим, – скривился Натаниэль. – Это выглядело как твой обычный образ жизни.
– В любом случае волею судеб я оказался на Крите. По моим наблюдением, я знал, что Гутьерес – заядлый картежник и очень любит выпить. Он относится к такому типу людей, которые не знают меры и думают, что могут себя контролировать. А на самом деле это обычный самообман. – Куинтон пожал плечами. – Было очень легко споить его, завлечь в игру в карты и выиграть печать. – Он удовлетворенно засмеялся: – Думаю, ему понадобилось еще несколько дней, прежде чем он понял, что произошло.
– Я слышал, что он был взбешен.
– Не сомневаюсь в этом. – Куинтон замешкался. – Я знаю, что он случайно встретился с Монтини. Там же, на Крите. Вскоре после этого я услышал, что Монтини убили, ему перерезали горло.
Натаниэль посмотрел на брата.
– Ты никогда не упоминал об этом.
– Ты не разрешил мне говорить о том, каким человеком был Монтини. Я полагаю, что ты не захотел бы слышать и подробностей о его смерти.
– Ты должен был мне все рассказать. Конечно, это теперь не важно, полагаю… Поэтому… – Натаниэль осторожно подбирал слова: – Где печать?
Куинт колебался с минуту, потом вздохнул:
– Она на чердаке.
Натаниэль поднялся с кресла.
– Тогда пошли.
– Могу я хотя бы одеться? – Куинтон спешно стал заправлять рубашку в брюки.
– Нет. – Натаниэль был уже около двери.
– Мама не любит, когда я разгуливаю по дому без сюртука, – забеспокоился Куинт.
– Тогда давай постараемся, чтобы она нас не заметила.
Нат направился по ступенькам к комнатам слуг, а потом на последний этаж, к чердаку. Куинт следовал за ним.
– Что ты собирался сделать с этой печатью? Хотел отправиться на поиски Амбропии?
– Нет, – ответил Куинтон таким голосом, что Натаниэль понял – брат не намерен более распространяться на эту тему.
Нат открыл дверь на чердак и повернулся к брату.
– Итак?
Куинтон проскочил мимо.
– Я положил ее в ящик с вещами прапрабабушки. – Он усмехнулся. – Это место выглядит подходящим.
Сердце Натаниэля билось от волнения. Он отдаст печать Габриэле, она представит ее в Антикварном совете, и он расскажет ей о своих планах на совместную жизнь. А почему нет? После всего этого он станет ее героем.
– Я спрятал ее здесь в тот день, как приехал домой.
– В день бала Реджины?
Куинт кивнул.
Он обходил кругом оставшиеся от предков Харрингтонов вещи, мебель, выставленную из дома ради новой и модной. Ему всегда нравилось вдыхать пыль поколений на этом огромном чердаке, где теперь лежало все ненужное. Картины висели по стенам, ящики, упакованные мешки и коробки затрудняли проход. Куинтон подошел к одному из ящиков, в котором они рылись, когда были детьми. Он с трудом откинул крышку, наклонился и пошарил внутри.
– Вот она. – Куинт поднял маленький, завернутый в ткань сверток, перевязанный веревкой. Он осторожно снял веревку и развернул ткань. Около минуты он смотрел на вещь, а потом громко рассмеялся.
Нат удивленно смотрел на брата.
– Чему ты смеешься?
– Ирония судьбы, мой дорогой. Этот мир полон иронии. И игры богов намного причудливее и эксцентричнее, чем мои. Вот это, – Куинт передал сверток в руки Ната и скривился, – вот это не печать Монтини.
Глава 20
– Это не печать Монтини? Что ты имеешь в виду? – с недоверием в голосе спросил Нат.
– Вот. Смотри сам. – Куинт протянул печать брату. – Это не нефрит.
Нат приподнял печать к слабому свету, исходящему из чердачных окон.
– Это халцедон. И она выглядит как… – его сердце упало, – как ассирийская.
– А та печать, которую мы ищем, та, которую я взял у Гутьереса, была аккадская! И разница между ними – около пятнадцати веков!
Нат посмотрел на брата.
– Как такое могло случиться?
– Откуда я знаю? – отрывисто ответил Куинт.
– Но ведь печать была в твоих руках! – воскликнул Нат. – Была?
– Да, я держал ее, когда отнял у Гутьереса! Я основательно ее проверил. Черт возьми! – Куинт отступил назад и начал вышагивать туда-обратно по чердаку. – И опять это случилось! Я держал ее в руках! И я снова потерял ее! Снова! Как я мог быть таким тупым? Как же я мог…
– Как ты ее потерял?
Куинт замер и посмотрел на брата.
– Я не терял ее.
– Но ты же только что сказал…
– Я не терял ее! Кто-то выкрал ее у меня и поменял на эту! Тем же самым путем, каким Гутьерес украл ее у Монтини. А кто-то до него украл ее у Эшуорта, и только Бог знает, сколько еще человек выкрадывали эту печать у других людей! Сквозь годы и века! – Он сжал зубы. – Это и называется проклятием.
Нат покачал головой.
– Печать не могли проклясть.
– Нет, но прокляли город, помнишь? Проклятая Тайна девственницы! «Тот, кто нарушит сон Города Девственницы», – продолжил Куинт гробовым голосом, – и так далее и тому подобное?
Нат фыркнул.
– Ты не веришь в такое.
– Я готов поверить во что угодно, лишь бы не в свою тупость. – Куинт присел на край ящика, потер себе лоб и пробормотал больше для себя, чем для брата. – Но я не могу в это поверить. Печать была у меня в руках.
Нат пристально посмотрел на Куинта. Горе его брата было не чуждо его собственным ощущениям потери, но потери чего-то более стоящего или дорогого. Они теряли и намного более ценные сокровища до сегодняшнего дня. Проклятие, неужели у всех есть от него секреты?
Глубокая морщина залегла на лбу у Куинта.
– Я проверил печать сразу после того, как выиграл ее. Затем я завернул ее и положил к себе в сумку. – Он встал и снова начал вышагивать по чердаку. – Затем я много раз проверял, лежит ли она на месте, но никогда не разворачивал сверток.
– Мог ли Гутьерес взять ее?
– Все возможно. – Куинт остановился и многозначительно посмотрел на брата. – Ее мог взять и Монтини. – Он вздохнул. – А также много других людей.
– Этого не может быть. – Нат покачал головой. – Если бы Монтини выкрал ее обратно, он бы как-то отразил это в своих письмах. Возможно, в своем последнем письме, которое он писал незадолго до своей смерти.
