Нэн Райан - От ненависти до любви
Только войдя туда, Ночное Солнце отпустил Марти. Там было темно, лишь свет луны проникал сквозь откинутый полог.
— Я хочу не только чувствовать, но и видеть тебя. Чтобы открыть отверстие для дыма на потолке типи, он раздвинул шкуры над их головами, и все помещение залил серебристый лунный свет. Потом Ночное Солнце задернул полог и тщательно закрепил его.
Сделав все это, он посмотрел на девушку. Она затрепетала, когда он двинулся к ней кошачьей походкой.
Наклонившись, он поцеловал Марти легким, как пух касанием губ, быстро развязал ее пояс и положил руки на бедра девушки. Подтянув ее кожаное платье до талии, Ночное Солнце помедлил.
— Подними руки, милая.
Это ласковое слово восхитило Марти. Она повиновалась, и платье скользнуло через ее голову.
Теперь затрепетал Ночное Солнце.
Залитая лунным светом, Марти стояла в нижнем белье из оленьей кожи и в мокасинах. Она была еще более прекрасна, более желанна, чем он воображал. Обнаженные груди, полные и высокие, вздымались, розовые соски набухли. Едва совладав с искушением попробовать их вкус, Ночное Солнце учтиво спросил, позволит ли ему Марти распустить ее волосы. Слова Кроткой Оленихи всплыли в памяти Марти: «Если он пожелает распустить твои волосы, не перечь ему».
— Хорошо, если тебе так больше нравится, — сказала Марти.
— Да. — И Ночное Солнце расплел ее косу. Локоны Марти струились по плечам и спине почти до талии, и при виде этого восхитительного зрелища сердце Ночного Солнца переполнилось радостью.
— Потанцуешь со мной, Марти?
— Да! О да!
Ночное Солнце обвил рукой ее стан. Пальцы его скользили вверх по ее спине под каскадом волос. Он нежно привлек ее в объятия, и Марти задрожала, охваченная страстью. Она не испытывала ни страха, ни сомнений.
Так танцевали они при лунном свете. Звуки тамтамов доносились до них из деревни, но двигались они в более медленном, чувственном темпе, определив собственный ритм, приятный и возбуждающий.
Охваченная чудесной истомой, Марти вздрогнула, когда Ночное Солнце остановился, и вопрошающе посмотрела на него.
— Марти, я хочу, чтобы ты разделась. Сними штанишки. — Его голос ласкал, как летний ветерок.
— Нет, ты сам сними их.
Сердце Ночного Солнца стучало, как молот, руки оказались на талии Марти, едва последние слова сорвались с ее уст. Он медленно приспустил штанишки с крутых бедер девушки и отнял руки. Белье с шуршанием упало на пол.
Ночное Солнце, отступив на шаг, восхищенно посмотрел на нагую красавицу, потом благоговейно провел пальцами по золотистому треугольнику меж ее ног.
— Вот что я желал ощущать своим телом, когда мы танцевали.
Их глаза встретились. Марти судорожно вздохнула.
— Ночное Солнце, разденься. Сними набедренную повязку.
Поняв, что она повторила его слова, он улыбнулся.
— Нет, ты сними ее. — И он широко расставил ноги. Сделает ли Марти это? Она сделала.
Дрожащими руками девушка развязала тугой узел, освободила его от повязки и широко раскрытыми глазами смотрела на то, что открылось перед ней.
Из черного водоворота густого волосяного покрова вздымалось, пульсируя, подтверждение мужской мощи, воочию являлось то, что раньше лишь опаляло ее жаром сквозь одежду. Высвобожденное на волю, оно будто выстрелило вперед и вверх — огромное обнаженное древко плоти. Марти никогда не видела обнаженного мужчину и сейчас была смущена и зачарована. Его стройное нагое тело и этот вздыбившийся символ мужественности восхищали ее.
— Я хочу прикоснуться к тебе, — сказала Марти.
— Делай то, что хочешь.
Девушка робко обвила пальцами его ствол и, пораженная жаром, твердостью и мощью, невинно провела по нему вверх и вниз. Ночное Солнце с облегчением вздохнул. Марти, сама того не сознавая, подтвердила своим поведением его предположения. Неискушенная девушка не проявила бы такой смелости. Предвкушая долгую пылкую ночь любви, он отстранил руку Марти и снова заключил ее в объятия.
И опять они танцевали в круге лунного света. Если танец доставлял им удовольствие прежде, теперь они испытывали неизъяснимое наслаждение.
Одурманенный вином, виски, пейотом и дикой страстью, Ночное Солнце пообещал Марти, что эта ночь будет для них особенной, и они не разомкнут объятий до тех пор, пока лучи солнца не возвестят о приходе нового дня.
Они целовались так неистово и горячо, будто никак не могли насытиться.
Оторвавшись, наконец, от уст Марти, Ночное Солнце сказал:
— Пора отнести тебя в постель. — Он осторожно опустил девушку на шкуры. — Наконец-то, — вздохнул Ночное Солнце.
— Мы слишком долго ждали, — задыхаясь, отозвалась она.
Его черные глаза сверкнули.
— Никогда не забывай, Марти, что я индеец. Индейцы сдержанны, терпеливы и могут ждать вечно.
Ночное Солнце склонился к Марти и накрыл ртом ее полуоткрытые губы.
А затем Марти открылось неизведанное.
Он так нежно ласкал ее, что она, вся, трепеща, изгибалась от наслаждения. Скользя пальцами по телу Марти, проводя языком по набухшим соскам, Ночное Солнце шептал ей нежные и страстные слова. И девушке казалось, что его низкий голос ласкает ее столь же искусно, как и руки.
Осыпая Марти поцелуями, он говорил, что она прекрасна и ему хотелось бы держать ее в типи вечно — нагую и желанную.
Потеряв голову от любви, Марти отвечала Ночному Солнцу, что мечтает принадлежать лишь ему одному и провести в его объятиях всю жизнь.
Ладонь Ночного Солнца легла на живот девушки, медленно двинулась ниже, покрыла золотистые волосы меж ее бедер, а затем устремилась к самой чувствительной точке.
Марти содрогнулась в экстазе. Это походило на утонченную пытку, но девушке хотелось, чтобы она длилась вечно. Шокированная тем, что с ней происходит, Марти боялась, как бы Ночное Солнце не убрал свою волшебную руку.
Словно угадав ее мысли, Ночное Солнце прошептал:
— Впереди целая ночь. И весь день. Я буду любить тебя, Висинкала. Вот только так прикасаться к тебе, больше ничего.
— Ночное Солнце! — выдохнула Марти в исступленном восторге.
— Да, девочка, — бормотал он, а пальцы его скользили все быстрее, увереннее, проникали глубже, принося ей то, о чем она страстно мечтала.
— Ночное Солнце! — застонала Марти, взрываясь жаром и ощущая, как волна за волной ее омывает наслаждение.
— Хорошо. Хорошо, милая, — жарко шептал он, становясь на колени. Его темные глаза сверкали, плечи блестели от пота, светлый шрам, пересекающий гладкую грудь, казался белой лентой.
