В СССР геев не было! - Ванда Лаванда
***
2019 г., зима
До самого ухода гостей Михаил Петрович немного малодушно прятался в собственной спальне. Телефонный звонок об очередном «выгодном банковском предложении» закончился меньше, чем за минуту, но Михаил не хотел возвращаться к обсуждению и тем более смотреть на Марию. Из всех людей в большой семье Смирнитских ее он переносил хуже всего. Положа руку на сердце, даже Анна никогда не была ему так неприятна, как жена Евгения.
В дверь тихо постучали, а затем Слава просунул голову в небольшую щелку.
– Можно?
– Конечно, можно. Что за глупый вопрос? – Михаил всплеснул руками и снова обернулся к окну, наблюдая, как по широкополосной дороге спешат машины.
– Ты был недоволен и поспешно ушел, – пояснил Ярослав, вставая рядом. – Я не знал, остыл ты уже, или тебе нужно еще время, чтобы побыть одному.
– Нужно еще, но ты мне не помешаешь, – вздохнул Миша. – Женя с Машей зачастили к нам, не находишь? Я устал от них.
– Точнее, только от Маши. Говори прямо, тебе не нужно скрывать от меня ничего.
Старик кивнул: действительно, они знали друг друга достаточно хорошо, чтобы уметь читать между строк поведения и знать о таких нюансах.
– И что ты решил? Насчет квартиры, – Михаил Петрович повернулся к Славе.
– Ничего не решил, – пожал он плечами. – Ну, в том смысле, что я не собираюсь ничего с ней делать в ближайшее время, как и не собирался. И не из-за того, что это мой аварийный порт, или как ты там это назвал?
– Запасной аэродром.
– Да, точно. Просто я не готов продавать вещи, которые мы с Аней наживали годами. Я не в силах перебирать ее одежду, например. Я не могу пока разрушить тот мир и уют, который остался там даже после ее смерти.
Они замолчали и продолжили наблюдать за машинами.
Конечно, Ярослав лукавил.
За те четыре года с момента смерти Анны, квартира изменилась и уже не была похожа на то семейное гнездышко, каким была раньше. Мебель покрылась пылью. Шторы висели на гардинах, как какие-то тряпки. Из-за отсутствия жильцов в нескольких местах на стенах пластами отклеились обои. В трубах испарилась вода, поэтому из санузла тянуло запахами канализации, а в унитазе жил жирный паук. Некоторые вещи были разбросаны, да так и не собраны на места. Некому было следить за уютом и чистотой этого места.
Но Слава этого не знал.
С момента переезда к Гайдуку в дом номер что тринадцать, он больше не возвращался в свою старую квартиру. Если ему нужны были какие-то вещи оттуда, он просил Женю, Диму или Иру привезти их, но сам никогда не ездил. Не видя своей прежней жизни, ему было проще позволить себе свою нынешнюю жизнь и испытывать новые-старые чувства.
– Ты можешь доверить разбор вещей детям, – неуверенно предложил Михаил.
– Абсолютно точно нет! Они не отличат ценности от хлама. Продадут всё за бесценок или вообще выкинут на свалку! – стал возмущаться Ярослав Александрович.
Он представил, как его шеренга старых фотоаппаратов отправится в музей, куча важных радиодеталей – прямиком в мусорку, а огромный гардероб Ани дети отдадут на благотворительность. От такого варварства по отношению к важным для него вещам у Славы аж свело зубы, и он неосознанно потер ладонью нижнюю челюсть. Миша, заметив этот жест, тихо усмехнулся и решился:
– Тогда этим могу заняться я, если хочешь? Буду заезжать после лекций в техникуме в ваш дом, собирать часть вещей и привозить сюда. И уже тут мы будем постепенно спокойно перебирать всё, как разбираемся с фотографиями.
– И тебе это не будет доставлять дискомфорта? – уточнил Ярослав, вспомнив реакцию Михаила на фото Ани. А теперь это не просто старые бумажки-картинки, теперь это вещи, которые они со Славой покупали для своей семейной жизни.
– Знаешь, ради тебя я сношу много неудобных моментов. И если я не готов ехать с тобой в деревню ради твоей обожаемой рыбалки, то могу помочь хотя бы с этим. Тем более, что я хорош в систематизации и классификации, – не без хвастовства объяснился Михаил и тепло улыбнулся любимому.
Пожалуй, не стоило ему объяснять, что за этим, с виду благотворительным предложением стояла и корыстная причина. Михаил рассудил, что постепенное внедрение вещей из старой жизни Славы, а тем более избавление от них, позволит тому легче принять изменения в его настоящем. Что после чистки от физического хлама, Ярослав сможет избавиться и от хлама в голове.
А еще Михаилу Петровичу хотелось, чтобы в его доме появилось больше личных вещей его любимого. Ведь все эти годы и его не покидало ощущение, что Ярослав здесь ненадолго, словно постоялец в гостинице, использующий казенные полотенца, посуду и все остальное. Только одежда своя. Миша хотел всеми доступными способами закрепить свое положение рядом со Славой. Он боялся снова его потерять. И пусть пока способом привязки будут вещи, раз мужчина не готов рассказать о своей ориентации и отношениях семье, своим детям.
– Хорошо, я согласен. Только не говори ничего детям, не хочу… слушать советы и нравоучения, – согласился Ярослав и прижался щекой к плечу мужчины.
Их жизнь менялась. А машины за окном все так же продолжали ездить.
ГЛАВА 14
2020 г., зима
Раньше в семье Смирнитских Новогоднюю ночь праздновали большой дружной семьей. Анна и Ира, как было принято почти во всех домах Советского союза, тратили последний день года на приготовление тысячи и одного блюда. Ярослав с сыновьями до этого закупались продуктами, а потом доделывали домашние дела, чтобы в Новый год войти без «долгов». В общем и целом, их праздник ничем не отличался от того, что показывают старые фильмы.
Но дети Славы и Ани росли, и сначала Женя с Димой, а потом и Ира, стали уходить праздновать Новый год с друзьями. Затем у них появились свои семьи, свои дети, и праздник постепенно сдвинулся с полуночи на первое января, и желательно после обеда. По правде говоря, была пара неудачных попыток отпраздновать вместе именно приход Нового года, но они закончились ссорами. Несколько хозяек на кухне, каждая со своими привычками и требованиями к празднику – конечно, общение такой компании не закончилось ничем хорошим.
За последние пятнадцать-двадцать лет традиция собираться у старшего поколения на первое января прочно обосновалась в семье Смирнитских. И даже после смерти Анны они не стали изменять традиции, изменился только адрес – теперь празднование проходило в сто
