Гюи Шантеплёр - Невѣста „1-го Апрѣля“
„Бѣсъ“натворилъ уже немало сумасбродствъ, но они не испортили ни честное сердце, бившееся въ груди Поля Рео, ни извратили здравый умъ, свѣтившійся въ его глазахъ.
Ни застѣнчивый, ни фатъ, ни скромный, ни тщеславный, братъ Жака зналъ хорошо свои хорошія качества, такъ же какъ и свои недостатки; не заботясь особенно, чтобы выставлять напоказъ одни, такъ же, какъ не стараясь скрыть другіе, онъ наивно добивался симпатіи и снисходительности и встрѣчалъ ихъ почти повсюду.
Въ Каннѣ, очарованный свѣжей красотой молоденькой американки и немного поощряемый ея независимыми манерами, онъ тотчасъ же счелъ своимъ долгомъ ухаживать за ней по всѣмъ правиламъ; затѣмъ въ одинъ прекрасный день Сюзи засмѣялась ему въ лицо, и они стали лучшими въ свѣтѣ друзьями.
Когда Поль встрѣтилъ миссъ Севернъ въ Ривайерѣ у Колетты и узналъ о ея помолвкѣ, онъ ее искренно поздравилъ, съ горячей похвалой Тремору на устахъ:
— Вотъ бракъ, который я одобряю и благословляю своими почтенными руками! Какъ глупъ Ларошфуко, когда говоритъ, что не бываетъ очаровательныхъ браковъ!
Дружба, начавшаяся въ Каннѣ, укрѣпилась, свободная на этотъ разъ отъ всякой задней мысли. Поль часто судилъ обо всемъ вкривь и вкось. Сюзанна смѣялась надъ его выходками. Было невозможно относиться строго къ этому веселому малому. Его любили за его импульсивность, нѣсколько безрасудную и даже за его проказы, въ которыхъ онъ чистосердечно признавался.
— Ну! — воскликнула молодая дѣвушка, которую развеселило его внезапное появленіе. — Похоже, что вы валялись въ сѣнѣ и… Боже мой! вы имѣете видъ ходячей элегіи!… Ужъ не спустились ли вы ненарокомъ съ Парнаса?…
Онъ опустилъ глаза, какъ виновный.
— Увы! милая барышня, никакая глупость съ моей стороны не должна васъ удивить!
— Вы влюблены, я бьюсь объ закладъ?
— Именно, сударыня; влюбленъ, какъ я еще никогда не былъ въ моей жизни!
— Бѣдный юноша, я вамъ сочувствую! и я убѣждена, что ужъ по крайней мѣрѣ двадцатый разъ вамъ случается быть влюбленнымъ до такой степени… съ тѣхъ поръ, какъ вы находитесь въ безразсудномъ возрастѣ.
— Не смѣйтесь! сей разъ я въ состояніи умереть отъ этого.
— О! я хотѣла бы, напримѣръ, это видѣть.
— Слишкомъ любезно, но вы напрасно насмѣхаетесь, это очень серьезно.
— Я сознаюсь, что сиптомы тревожные. Сколько пѣсенъ въ вашей поэмѣ?
— Это не поэма, барышня, это сонетъ, — отвѣтилъ съ достоинствомъ Поль. — Къ несчастью, сонеты обыкновенно состоять изъ 14 стиховъ, а я нашелъ всего только 4. Итакъ, съ 8 часовъ утра я за работой. Эти 4 стиха, составленные въ два часа, почти доказываюсь, что мнѣ не хватаетъ способностей.
Миссъ Севернъ смѣялась очень непочтительно.
— Два часа! но уже около 12-ти. Слѣдовательно — четыре часа. Въ часъ по одному стиху! Это многообѣщающе.
— Двѣнадцать? ахъ, проклятіе! — простоналъ Поль, схватившись за голову. — Я долженъ завтракать у г-на Ланкри. Г-жа де Лоржъ съѣстъ меня, когда я явлюсь… къ десерту, конечно!
— А!… А! г-жа де Лоржъ. Значить сонетъ?…
— Ахъ! Боже, нѣтъ, м-ль! Но какъ я хорошъ!
Видъ молодого человѣка быль такъ забавно печаленъ, что Сюзи задыхалась отъ смѣха.
— Я проѣду въ 50 метрахъ отъ г-на Ланкри. Хотите, чтобы я васъ спустила у перекрестка? — спросила она вѣжливо, немного успокоившись отъ своего смѣха.
— Хочу ли я? Съ наслажденіемъ! Но посмотрите на меня, можно сказать, что я спалъ на сѣновалѣ.
— Ба! вы закатите глаза съ рыбьимъ выраженіемъ и скажете самымъ нѣжнымъ голоскомъ какую нибудь глупость; вѣдь г-жа де Лоржъ нетребовательна.
Поль слегка стряхнулъ свою куртку, желая освободиться отъ злополучной травы, затѣмъ, послѣ минутнаго колебанія сѣлъ въ маленькій экипажъ подлѣ молодой дѣвушки.
— Не хотите ли, я буду править?
— Нѣтъ, я люблю сама, — отвѣтила она, дотрагиваясь до пони, которыя ринулись, полныя рвенія,
— Итакъ, что вы мнѣ разскажете, молодой поэтъ?
Поль, казалось, собирался съ мыслями:
„Ваши глаза не говорятъ… о! неужели имъ нечего сказать,
„Когда, спокойные и кроткіе, они встрѣчаются съ моими?
„Я слышу ваше пѣніе, я вижу вашу…
— Улыбку, само собой! Нѣтъ, видите ли, стихи терпимы, только когда они хороши.
— О!…
— Она блондинка?
— Нѣтъ.
— Брюнетка?
— Да.
— А!… но я плохо начала… Это свѣтская женщина? — продолжала она съ непоколебимымъ апломбомъ.
— О! сударыня, — воскликнулъ молодой человѣкъ со смѣшно-негодующимъ тономъ.
— Да или нѣтъ?
— Это свѣтская молодая дѣвушка, сударыня.
— Молодая дѣвушка? Вы, значитъ, на ней женитесь.
— Увы!
— Какъ, увы?
— Увы, мнѣ отказываютъ!
— Ба!… это меня не удивляетъ.
— Очень благодаренъ.
— Она въ Ривайерѣ?
— Да, сударыня.
— Высокая?
— О! нѣтъ!
— Тогда, это не м-ль Рьежъ… Она, вы говорите, маленькаго роста?
— Да.
— Это не Маргарита Сенваль?
— Нѣтъ.
— А!… а!… Вы говорите брюнетка?… Хорошенькая?
— Восхитительная!…
— Милая?
— Игрушка!
— Шестнадцати лѣтъ?
— Совершенно вѣрно!
— Я угадала. Это Симона.
Поль испустилъ глубокій вздохъ.
— Да, сударыня, это Симона.
— Ну, тѣмъ лучше! Было бы такъ мило, если бы вы на ней женились!
— О! Я прекрасно знаю, что это было бы очень мило! Но вы не знаете Жака!
— Въ чемъ онъ васъ упрекаетъ? За ваши проказы? — сказала Сюзи, продолжая свой допросъ съ той же откровенностью.
— Въ особенности за мою праздность. Онъ думаетъ, съ нѣкоторымъ основаніемъ, что, если бы у меня было постоянное и серьезное занятіе, у меня не было бы времени на глупости. Поэтому я ему обѣщалъ, что буду работать, но онъ хочетъ подобно Ѳомѣ невѣрному, сначала увидѣть, а затѣмъ увѣровать. А это меня совсѣмъ не ободряетъ… Сюда также примѣшалась эта исторія съ англичанкой! — пробормоталъ Поль, какъ бы проговариваясь.
— Какой англичанкой?
— Англичанкой, которую я въ прошлую зиму похитилъ, сударыня. Это было дозволенное похищеніе, мы должны были повѣнчаться.
— И подѣломъ! Что за странная, однако, мысль, похитить англичанку!… Какъ же окончилось ваше похожденіе?
— Очень просто. Пенелопа — ее звали Пенелопой — и я, мы поняли, что нашимъ характерамъ не хватало гармоніи… тогда мы трогательно распрощались, и она вернулась на свой островъ… Только Жакъ провѣдалъ объ этой, увы! довольно свѣжей, исторіи. Онъ меня назвалъ Донъ-Жуаномъ, Ловеласомъ и т. д… и когда мѣсяцъ тому назадъ, я ему признался въ своей любви къ его невѣсткѣ…
— Онъ велѣлъ вамъ убираться прочь?
— „Каинъ, что ты сдѣлалъ со своей англичанкой?… Никогда, никогда, слышишь ли, не отдамъ я тебѣ этого ребенка, пока не увижу тебя за серьезнымъ занятіемъ… а если ты осмѣлишься ей сказать только одно слово о твоихъ чувствахъ, я тебя больше на порогъ къ себѣ не пущу…“ Развѣ я, однако, не достаточно несчастливъ, миссъ Сюзи? — сказалъ молодой человѣкъ, внезапно мѣняя тонъ.
