Донна Гиллеспи - Несущая свет. Том 1
— Что это? — спросила Ателинда.
— Это крепость, где сидит Видо. А там протекает река Антилопы. Значит, здесь — именно в этом месте! — должен быть расположен лагерь противоборствующих сил, на возвышенности, где берет свое начало Ручей Плакучей Ивы, и где река Антилопы круто поворачивает на юг.
На этот раз Ганакс почувствовал не просто изумление — по его спине пробежал холодок.
— Это в точности то место, где Бальдемар действительно разбил свой лагерь, — сказал он тихо. Юноша слышал много споров по поводу выбора места, он помнил, как Бальдемар отстаивал собственную точку зрения, доказывая свою правоту Зигвульфу и некоторым другим соратникам. Но как могла додуматься до такого решения эта девчонка? Ведь это сложное решение основывалось на знании множества деталей, в том числе и на отличном знании ландшафта местности.
Наконец, юный воин справился с собой и продолжал:
— Гейзар своими коварными речами переманивает из лагеря Бальдемара с каждым днем все больше воинов, запугивая их тем, что Бальдемар — проклят… и его соратники… его соратники… они уже говорят, что… — юноша начал заикаться и, наконец, осекся с видом человека, который боится своими словами оскорбить присутствующих.
Но Ауриана спокойно закончила за него:
— … что Бальдемар — человек, в семье которого неотомщенная кровь, и пока это будет так, беды будут преследовать его, гоня прочь удачи. Несомненно также, что они перешептываются между собой, говоря: «Если бы Бальдемар отомстил сразу, он был бы сейчас цел и невредим».
Ганакс угрюмо кивнул ей, соглашаясь со всем сказанным. «Она истинная дочь своего отца, — подумал он, — ясно мыслит и смело говорит».
А Ауриана тем временем снова вспомнила о Деции, в последние дни она много раз пыталась найти способы, чтобы как-нибудь незаметно подкрасться к его хижине и засыпать вопросами, ответы на которые ей необходимо было немедленно получить.
«Пусть он будет смеяться надо мной, — думала Ауриана, — но я должна поговорить с ним. Наверняка он знает лучше нас, как правильно вести себя в бою с римлянами, как победить их».
Ауриана встала, подошла к ларцу, принадлежавшему ее матери, и вынула оттуда два серебряных кольца — плату Ганаксу за его труды. Но прежде чем гонец вышел, Ателинда передала ему на словах короткое послание к Бальдемару, полное любви и нежности. Ауриана почувствовала, как сжалось ее сердце, и ощутила сосущую пустоту в душе.
«Мне никогда в жизни не суждено испытать такой любви, — подумала она. — Любовь богов — вот все, что написано мне на роду. Вся моя жизнь будет долгим приготовлением к смерти».
Вскоре после этого Ганакс ушел.
— Зима будет вечно держать нас в своих объятиях, — слабым голосом промолвила Ателинда. — Теперь еще и моего последнего ребенка хотят забрать у меня, только потому, что все Священные Жрицы в один голос заявили: «Отдай нам ее, она принадлежит богам». А что если даже этого последнего жертвоприношения будет недостаточно, чтобы вымолить милость богов? Ведь это последнее, что у нас с отцом осталось, больше нам нечего дать.
— Этого будет достаточно, мама. И, может быть, то, что мы приносим в жертву нерожденных продолжателей рода, — проговорила Ауриана, понизив голос до еле слышного шепота, — очистит меня от моего собственного зла.
— Что ты такое говоришь? С чего ты взяла, что в тебе самой существует какое-то зло?
Взгляд Аурианы стал напряженным и сосредоточенным. «Задай вопрос. Вот сейчас задай вопрос!» — стучало у нее в висках.
— Так сказала Херта. Мама, я давно уже хочу задать тебе один вопрос, но страх мешает мне сделать это… — кровь гулко застучала в висках Аурианы, когда она снова вспомнила предсмертные слова Херты. Она неосознанно искала поддержки у матери, надеясь, что та убедит ее в полной беспочвенности этих слов, иначе они будут красться всю жизнь по ее следу, как стая голодных хищных волков. Ауриана сосредоточила свой взгляд на чуть покачивающейся в проеме двери сушеной жабе. — Ее последние слова, обращенные ко мне, были ужасны.
Ателинда отвела глаза в сторону. И Ауриана подумала в это мгновение, что ее мать похожа на маленькое животное, ищущее укрытие от внезапной опасности.
— Мама… Херта по существу умерла из-за меня.
Ателинда быстро взглянула на дочь, и ее молчаливый взгляд ясно сказал Ауриане, что это совсем не так.
— Да! Из-за меня! — настаивала девушка. — Она сама сказала это, перед тем, как навсегда исчезнуть в огне. Она сказала, что это я навлекла на наши земли вражеские отряды. И еще она сказала, что зло, исходящее от меня, только начало проявляться воочию. А если бы она не погибла и сейчас была бы с нами, она непременно заявила бы, что именно я являюсь причиной того, что лошадь отца пала, и он сломал ногу. Она сказала… нет, я не могу повторить это!
— Она ведь была очень стара, больна и ожесточена жизнью, — произнесла Ателинда скороговоркой, пытаясь успокоить дочь. — Будь же снисходительна к старухе и выбрось все из головы. Херта ведь была… немного не в себе в последние дни.
— Нет, мама. Она говорила очень четко и определенно. Ее слова не были похожи на бред. Она сказала… — горло Аурианы перехватило, словно ее шею стянула тугая петля. Ателинда снова отвела взгляд в сторону, как бы не желая помогать дочери — или не в силах помочь ей. Солнечный свет, проникавший внутрь сквозь щели между бревнами, коснулся ее глаз, и Ауриана увидела, что они прозрачны, словно стекло, окрашенное в голубоватый цвет. Эти глаза многое знали, они были таинственны, как хрустальные шары Священных Жриц. «Она все знает, — поняла Ауриана, — почему же она ведет себя так, как будто ей ничего неведомо?»
— Херта сказала, — зашептала Ауриана быстрым горячим шепотом, — что я стану проклятьем своего отца… Она сказала, что Бальдемар падет от моей руки.
Ауриана увидела выражение страха на лице матери. Страха, но не удивления. «Она все это несомненно уже слышала!»
Ателинда нащупала руку дочери и прижала ее к груди.
— Ауриана, Херта была неправа. Ты не должна никогда больше повторять эти слова, пока земля лежит под нашими ногами, а небо стоит над головой. Херта сохраняла светлый рассудок в отношении многих вещей, но тут она просто не могла справиться с собой, как заяц в первую оттепель.
— Но ты тоже слышала об этом! Ты слышала! Когда? В день моего рождения?
— Да.
— И это было предсказание, сделанное Рамис?
— Конечно, нет! Херта… Херта слегла в сильной горячке сразу же после того, как ты родилась. Демоны нашептали ей на ухо коварные слова, пока она находилась в бреду, и убедили, что это — истинное прорицание, полученное от Священных Жриц. А теперь я заклинаю тебя, выбрось все из головы!
