Донна Гиллеспи - Несущая свет. Том 1
Ателинда кивнула, но было заметно, что ее интересовали больше события, произошедшие на Холме Овечьей Головы, чем рассуждения дочери. И Ауриана с тоской подумала об отце — если бы он сейчас был здесь, то несомненно заинтересовался бы ее рассуждениями ничуть не меньше, чем произошедшими событиями.
— И Бранхард, — с воодушевлением проговорил Ганакс, который вошел в роль и начал сопровождать свой удивительный рассказ гримасами и ухмылками, изображая в лицах участников событий и демонстрируя при этом частичное отсутствие передних, выбитых в стычках зубов, — или скорее Секст Курций, остолбенел на месте с видом законченного дурака! Его лицо стало белей волос старого Гейзара. Он, по-видимому, пришел в такой ужас, что просто потерял рассудок, потому что выступил вперед и начал лепетать, обращаясь к Бальдемару: «Пойдем с нами, еще не поздно, с нами тебя ждет сытая благополучная жизнь, я замолвлю за тебя словечко перед Наместником», и прочий вздор, обличавший его самого самым откровенным образом перед всем войском! Если у людей до этого и были еще какие-то сомнения, то теперь они полностью рассеялись. Воины начали роптать, послышались первые возмущенные крики и даже бряцанье оружием. В этот момент Видо предпринял отчаянную попытку вновь овладеть ситуацией. «Детские игры закончились, Бальдемар, — крикнул он. — Теперь ты мой пленник. И я выпущу тебя на волю целым и невредимым только при одном условии — если ты отдашь Ауриану замуж за одного из моих сыновей!»
— «Мой пленник!» — перебила Ауриана рассказчика. — Да он выражается, как какой-нибудь римский работорговец! А что предприняли воины в ответ на такие речи Видо?
— Самые отважные из них разразились громкими угрозами в адрес Видо. Тогда он призвал своих сторонников напасть на этих воинов и покончить с ними силой оружия. Они убивали, словно римляне, не щадя ни старого, ни малого, ни больного. Бальдемару ничего не оставалось, как попытаться переломить ход событий. Кто-то подал ему лошадь, и когда люди увидели, что их доблестный предводитель, покрытый славой, с глазами, полными боевого задора, сидит верхом на своем скакуне, они воспряли духом. Встав во главе своей дружины, Бальдемар бросился на бесчинствующих людей Видо. Сторонники Бальдемара проявили чудеса мужества и отваги, казалось, они утратили всякий страх, потому что их вождь был с ними, вел их в бой. Даже сопровождающие войско оружейники, сказители и матери с детьми ринулись в атаку на головорезов Видо. И те, дрогнув, отступили перед их яростным напором. Бранхард пытался спастись бегством, но кто-то убил лошадь под ним, и целая толпа народа сгрудилась над поверженным, словно осы, слетевшиеся к миске с медом. Римлянин был весь в крови — таким я его видел в последний раз. Что с ним произошло дальше? Его разорвали на части. У меня с собой в дорожном мешке правая кисть этого негодяя, ее подобрал с места событий Торгильд, который затем проиграл мне этот трофей в кости.
Ганакс сделал движение, намереваясь достать свой отвратительный трофей, чтобы показать его женщинам, но Ателинда остановила его коротким решительным жестом.
— Поспеши с окончанием рассказа! — приказала она.
И хотя юноша вновь почувствовал себя уязвленным, он повиновался.
— Сторонники обступили Видо плотным кольцом, защищая, как яичная скорлупа яйцо, и предателю удалось избежать праведной мести. Бальдемар же — ах, если бы он поворотил коня и не стал преследовать их, когда негодяи бежали! — продолжил погоню и почти настиг их. В конце концов, чье-то метко посланное копье поразило на скаку его лошадь. Животное упало, по существу раздавив правую ногу всадника. Увечье оказалось тяжелым.
— Я должна немедленно отправиться туда, чтобы облегчить его муки!
— Нет, мама. Любая дорога убьет тебя, — сказала Ауриана. Она тоже сильно тревожилась за жизнь и здоровье отца, но старалась не подавать вида, чтобы не причинить Ателинде еще больших страданий. — Неужели ты думаешь, что опытные врачевательницы менее искусны в своем деле, чем ты? Я уверена, все будет хорошо.
— Она права; через некоторое время Бальдемар должен поправиться, — продолжал Ганакс. — Но то, что с ним случилось, иначе как несчастьем не назовешь. Нога сломана в нескольких местах. Говорят, что он не сможет участвовать в военных действиях до самых праздников Майи, а это еще по крайней мере девять лун.
— К этому времени римляне восстановят все крепости и возведут заново все дозорные башни, которые мы сожгли, — мрачно заметила Ауриана, — тем самым они окончательно укрепятся в Тавнских горах, завладев этой территорией.
— В лагере царят скорбь и уныние, — продолжал Ганакс. — Время от времени вспыхивают вооруженные стычки со сторонниками Видо, но на решительное сражение никто не отваживается, потому что все говорят, что без военного счастья Бальдемара у нас мало шансов одержать победу в таком бою. Ближайшие соратники Бальдемара даже посылали за Рамис в надежде, что та явится и исцелит его, но она отослала послов обратно с загадочным ответом: «Если сломана правая нога, воспользуйся левой» — или что-то в этом роде. Кроме того, она просила передать, что воля богов запрещает ей вмешиваться в это дело.
«Она, как всегда, оказалась бесполезной в трудную минуту», — с горечью подумала Ауриана.
— Видо и его люди, — продолжал юноша, — окопались в земляном укреплении, построенным Древними на пологой восточной стороне Холма Овечьей Головы…
— Это очень хорошо! — горячо воскликнула Ауриана, перебивая Ганакса. Она знала эту крепость: укрепление состояло из земляных валов, расположенных тремя концентрическими кругами, входы были не сквозные, а зигзагообразные, этот прием Древние употребляли в надежде, что он затруднит проникновение противника в цитадель при штурме крепости. По верху земляных валов шли деревянные укрепления, стены и ворота которых уже прогнили и требовали основательного ремонта. — Там много брешей и проломов. Видо, как всегда, показал себя полным идиотом в выборе места под военный лагерь — для защиты этой крепости ему потребуется вдвое больше людей, чем это было бы в том случае, если бы он разбил лагерь просто на ровном возвышенном месте.
Юноша умолк, изумленно глядя на нее — он и не знал, что Ауриана так хорошо знакома с местностью.
— А теперь римляне не таясь пребывают в его лагерь и покидают его, когда захотят. С каждым днем войско Видо крепнет и усиливается…
Теперь уже не только Ганакс, но и Ателинда оторопела, глядя, как Ауриана начала что-то чертить палочкой на земляном полу.
— Что это? — спросила Ателинда.
— Это крепость, где сидит Видо. А там протекает река Антилопы. Значит, здесь — именно в этом месте! — должен быть расположен лагерь противоборствующих сил, на возвышенности, где берет свое начало Ручей Плакучей Ивы, и где река Антилопы круто поворачивает на юг.
