Кэтрин Куксон - Девушка с приданым
Родни в кассовом зале не оказалось, но Кейт успокоила себя тем, что он скоро подойдет. Сейчас шесть часов вечера. Время еще есть… Надо купить перронный билет. Передышка ей не помешает.
Кейт как раз поворачивалась к кассе, когда хромоногий шофер заговорил со служащим железной дороги. Она вздрогнула и посмотрела в его сторону.
– Вы видели сегодня капитана Принса, вернее, доктора Принса? – тихим голосом спрашивал шофер. – Вы ведь его знаете?
В ответ раздраженный служащий проворчал:
– Откуда я могу знать? Думаете, я записываю имена всех, кто покупает у нас билеты? Дурацкий вопрос!
Кейт перевела взгляд на женщину в шубе.
Подойдя к ней, шофер, к еще большему удивлению Кейт, сказал:
– Миледи! Он уехал в Ньюкасл полчаса назад… в пять тридцать…
Когда леди и шофер покидали помещение, Кейт заметила, что, хотя мужчина не притрагивался к своей хозяйке, со стороны создавалось впечатление, что он помогает ей спуститься по длинному пандусу.
Во тьме заревел мотор автомобиля. Кейт решила, что эта пара уехала.
«Кто эта женщина? Нет, не миссис Принс… Его мать? Нет, она не настолько стара… И зачем ее шоферу лгать?»
Не зная, что и думать, Кейт стояла и смотрела в темноту. Высокая худая фигура в форменной одежде защитного цвета появилась из тьмы перрона и направилась в ее сторону, преодолевая расстояние большими энергичными шагами.
Ее сердце забилось в груди. Кейт встрепенулась и расправила плечи. Это он! Он идет к ней! Их руки встретились. Пальцы сплелись. Темные глаза его сверкали, глядя на нее. Секунду влюбленные стояли, слившись в молчаливом экстазе, а затем, разом повернувшись к служителю, предъявили билеты и так же молча прошли за ограждение. По обоюдному согласию они вместе направились к дальнему концу платформы, туда, где никого не было. Потом они страстно обнялись, опять-таки в полном молчании.
Их губы слились в страстном поцелуе. Тела крепко прижались друг к другу и медленно закачались из стороны в сторону, стараясь продлить этот миг, желая, чтобы он длился вечность…
Когда Родни наконец ослабил объятия, Кейт безвольно повисла у него на руках. Ее била нервная дрожь.
Его губы продолжали метаться по ее лицу; он целовал ее брови, глаза. Родни шептал слова любви, из-за которых она начинала светиться от счастья.
Наконец Кейт все же нашла в себе силы спросить:
– Дорогой! Ты едешь во Францию?
– Да, – лаская ее, прошептал Родни.
– Ну почему меня не было дома, когда ты заходил?!
– И не говори… Я так расстроился, когда не застал тебя. Кстати! Ты получила мое последнее письмо?
– Я уже неделю не получаю от тебя писем!
– Вот как! На этой неделе я написал тебе два письма. Последнее – три дня назад. В нем написал о моем приезде. По правде говоря, я надеялся приехать еще вчера, но с транспортом сейчас происходит нечто неописуемое.
– Думаю, во всем виноват предрождественский ажиотаж, – предположила Кейт. – На почте сейчас настоящее вавилонское столпотворение. Дорогой! Я так волновалась!
– Правда, любимая? Мне жаль, но я счастлив, что ты обо мне беспокоилась. Дай-ка я рассмотрю тебя получше, – сказал он, увлекая Кейт в круг слабого света, льющегося из газового рожка. – Как поживаешь?
Ладони Родни нежно обняли лицо любимой.
– Ты становишься все прекраснее и прекраснее с каждым разом, когда судьба сводит нас вместе. Я…
Он заключил Кейт в объятия.
– Мне трудно будет с тобой расстаться. О, Кейт! Любимая! Дорогая! Боже мой!
Они прильнули друг к другу жадно, отчаянно.
Потом она нежным голосом спросила:
– Тебе обязательно ехать сегодня?
– Да, – хмуро сказал Родни. – Мы отправляемся из Ньюкасла после восьми… Сегодня сочельник. Многие люди сейчас переезжают с места на место. Нас должны были давным-давно отпустить, но начальство, оказывается, считает, что дополнительная неделя на прошлое Рождество – это и есть положенная нам по закону побывка перед погрузкой на корабли. Они говорят, что по плану мы уже несколько месяцев должны быть во Франции, но что-то не сложилось. Тем немногим, у кого оказались умирающие матери или больные жены, дали всего лишь сутки на все про все. Мне надо было привести дела в порядок. Ага! Кстати… Давай лучше присядем. Я не могу мыслить разумно, пока держу тебя в объятиях. Нам надо серьезно поговорить. Подожди…
Родни вновь притянул возлюбленную к себе.
– Ты такая красивая… Я просто не могу не поддаться искушению.
Темная пустынная станция исчезла. В мире не существовали больше ни холод, ни падающий снег…
– О, дорогой! Извини. Я просто не в своем уме. Ты ударяешь мне в голову, подобно вину. Да, давай присядем.
Они сели один подле другого на стоящую невдалеке скамейку. Глаза Кейт не отрывались от лица Родни, пока тот говорил. Сердце отчаянно кричало: «Не уезжай сегодня! Не уезжай сегодня! Я сойду с ума!»
– Что касается денег, дорогая, – сказал Родни, – то не беспокойся. Если со мной что-нибудь случится, ты будешь обеспечена до конца своих дней. Я обо всем позаботился. Теперь поговорим о том, на что ты будешь жить в мое отсутствие. Я хочу положить в банк на твое имя деньги. Сначала я хотел написать тебе об этом в письме, но не смог изложить все логично на бумаге. Не представляю, как ты справлялась весь прошедший год…
Деньги! Он предлагает ей деньги! Содержание… За деньги можно будет покупать уголь и пищу, лекарства для матери и одежду для Энни. Дочь росла так быстро, что ее старую одежду без конца приходилось удлинять. Для этого Кейт обрезала некоторые из своих собственных вещей. Да и самой ей обновки не помешали бы. Уж слишком обветшала и потерлась ее старая одежда. Это начинало беспокоить Кейт. Скоро не останется, что перешивать для Энни. А теперь у нее будут деньги. Страшный, разрушающий душу призрак бедности больше не будет висеть над ней… Нет! О чем она думает?! Нельзя брать у него деньги. Деньги! Только о деньгах думали женщины, проживающие на Пятнадцати улицах. Это стало для многих единственным мерилом вещей. Психология «купи – продай». Нет! Их отношения – единственное светлое пятно, оставшееся в ее жизни. Она не унизит их роман до уровня всех этих злоязыких баб!
– Прошу тебя, Родни! Я не могу принять от тебя деньги. Давай больше не будет говорить об этом.
– Почему? Дорогая!
– Не могу объяснить. Просто нет – и все!
– Не глупи. Ты должна принять мой дар. У меня больше денег, чем надо. Я не знаю, куда их девать. Несколько лет назад умер брат моего деда и оставил мне долю в сталелитейном заводе. Сейчас идет война, и деньги текут ко мне рекой… Поэтому, дорогая, ты просто обязана согласиться.
– Нет, Родни! Нет! Давай не будем тратить драгоценные минуты на бесполезные препирательства. Я поступаю так, потому что не хочу все испортить. Наша… Нет, не могу объяснить. Дорогой! Как ты сам не можешь понять?!
