Ханна Хауэлл - Сладкие слова соблазна
Наконец Тирлох посмотрел Люсьену прямо в глаза. Раньше эти глаза были очень похожи на глаза Мойры, и часто, глядя на девочку, он испытывал острую боль в сердце, вспоминая, кто ее отец. Сейчас это сходство исчезло. Глаза Люсьена потемнели от ненависти, гнева и безумия. Та тонкая нить, которая связывала Люсьена с разумным миром, оборвалась, и он полностью утратил сходство со своей внебрачной дочерью.
— На этот раз тебе не удастся разозлить меня своей ложью, — сказал Тирлох.
— Ложью? Я вовсе не лгу, шотландец. Ах, mon ami, твоя мама была почти такой же пылкой любовницей, как та красотка, с которой ты сейчас спишь. Как ее зовут? Плезанс? Oui, точно. Я слышал, как ты называл ее этим именем в конюшне.
— Так это ты за нами подглядывал?
— Oui, и мне понравилось, очень. Я заглянул в щелочку и увидел, как ты встаешь с сеновала. Сожалею, что пропустил то, что было до этого. Зато я отлично рассмотрел ее нежную кожу и симпатичные округлости. С удовольствием поимею эту маленькую леди.
— Ты никогда не притронешься к ней своими грязными пальцами убийцы!
— А кто меня остановит? Ты будешь гнить здесь, в снегу, а я легко избавлюсь от своей приблудной дочери. Oui, mon ami, я поимею твою «малышку». У нее красивые ноги, и я жду не дождусь, когда она меня ими обнимет. Я буду трахать ее много, много раз, а потом перережу ее симпатичное белое горло. Ну может, хватит ходить кружиться друг перед другом, как канюки над падалью? Пришло время доказать, кто из нас лучший.
Люсьен наконец начал драку. Тирлох изо всех сдерживал слепую ярость, которая туманила его рассудок. Когда пролилась первая кровь — Люсьен глубоко порезал ножом левое предплечье Тирлоха, — он чуть не лишился самообладания и, на миг ослабев, покачнулся, но быстро удержал равновесие. Он знал, что это его последняя схватка с Люсьеном, ибо в ней уцелеет только один из них.
Люсьен сделал почти удачный выпад — его нож распорол полу толстого пальто Тирлоха, — и тот понял, что допустил ошибку. Люсьен — сумасшедший, но он мастерски владеет ножом. Тирлоху будет непросто удержать в руке собственное оружие. Пожалуй, даже серый свет раннего утра помогает Люсьену, ведь он скорее дикий зверь, чем человек.
— Слушай, О'Дун, почему ты так отчаянно борешься? Зря тратишь силы, все равно проиграешь.
Люсьен резко выбросил вперед руку с ножом, и Тирлох отпрыгнул от смертоносного лезвия. Люсьен захохотал.
— Тебе никогда не победить меня в ножевой драке. Ты младенец и таком поединке, сосунок несмышленый. К тому же тебе не хватит духу убить человека.
— Я убью тебя, Люсьен. Ты бешеный пес, а не человек, и мне хватит духу убить бешеного пса.
— Что-то ты долго не можешь его убить, mon ami. Целых двенадцать лет! Наверное, у моей приблудной дочурки и то получилось бы лучше. — Он сделал ложный выпад и снова захохотал. — Может, мне выкроить время и потренировать мою маленькую дочку?
— Не приближайся к Мойре. Ты причинил ей достаточно зла.
— Я ее даже пальцем не тронул. Merde, ты все время прятал ее от меня. Разве это справедливо? Конечно, она всего лишь бесполезная девчонка, а мужчине нужны сыновья, и все же она моя плоть и кровь. Впрочем, сейчас мне пришла в голову неплохая идея. Девчонка тоже кое на что сгодится. Скоро у нее начнутся месячные, и она созреет как женщина. В Канаде я выручу за нее хорошие деньги. Oui, продам ее какому-нибудь похотливому холостяку-охотнику и стану богатым. Может, мне и твою женщину продать?
При одной мысли о том, что его сестра и Плезанс могут стать собственностью жестокого отщепенца из числа знакомых Люсьена, Тирлох пришел в бешенство. Он бросился на Люсьена и сгреб в охапку своего мучителя. Ему повезло: он застал Люсьена врасплох и, сделав захват под коленями, повалил его на землю. Тирлох почувствовал близость победы, но его радость была преждевременной.
Люсьен оказался гораздо сильнее, чем он думал. Они катались по площадке, которую Тирлох расчистил под ночной лагерь, туша своими телами догоравшее пламя костра, и надежда на победу постепенно таяла. Люсьен не уступал ему ни в силе, ни в мастерстве. К тому же у Люсьена было то, чего не было у Тирлоха — звериная страсть к убийству. Тирлох боролся отчаянно, понимая, что на кону — его жизнь, но испытывал отвращение от происходящего, между тем на лице Люсьена читался полный восторг. Этот парень жаждал крови, и Тирлоха бросало в дрожь от его первобытной свирепости.
— Ну что, Шотландец, пора заканчивать наши игры, — сказал Люсьен, тяжело дыша — ему в конце концов удалось прижать Тирлоха к земле.
Стиснув зубы от напряжения, Тирлох понимал, что дела его плохи. Люсьен крепко держал его за правое запястье, не давая вонзить нож в грудь противника. Тирлох изо всех сил стискивал правую руку Люсьена, предотвращая его смертоносный удар. Он знал, что долго не продержится в таком положении.
— Ты сейчас умрешь, Шотландец, так и не сумев защитить своих куколок.
Тирлох не успел оспорить мрачное заявление Люсьена; тот ударил его лбом в лоб, от неожиданности Тирлох слегка разжал руку, и Люсьену удалось его разоружить. Извернувшись, Тирлох быстро выкатился из-под врага. Это движение спасло ему жизнь: нож Люсьена, занесенный над сердцем Тирлоха, не попал в цель, но лезвие все же вонзилось ему в грудь, и Тирлох взревел от боли.
Эта боль придала Тирлоху сил. Он сбросил с себя Люсьена и потянулся за ножом, но Люсьен оказался проворнее. Он воткнул нож в поясницу противника. Тирлох вскрикнул и попытался схватить свое оружие, однако Люсьен его опередил. Быстро слабея от ран, Тирлох кое-как поднялся на ноги и, получив удар кулаком в лицо, снова упал на холодную твердую землю. На этот раз Люсьен не дал ему встать. Он ринулся в яростную атаку и принялся молотить Тирлоха руками и ногами, так что тот перестал различать, где именно у него болит. В конце концов, спустя мгновение, Тирлох понял, что Люсьен перестал его бить, с трудом разлепил заплывшие глаза и увидел, что его враг стоит над ним, радостно ухмыляясь.
— Ну же, добей меня, сумасшедший ублюдок, — тихо прохрипел Тирлох.
— Зачем утруждаться? — Люсьен осклабился и, нагнувшись, вытер свой нож о пальто Тирлоха. — Ты истечешь кровью, как заколотая свинья. К тому же, возможно, я сломал тебе пару костей. Помощи тебе ждать неоткуда — ближайшие поселения в нескольких милях отсюда. Я брошу тебя здесь, и ты будешь медленно загнивать.
— А если я выживу и найду тебя?
— Ты все равно не успеешь спасти двух своих куколок. Oui, пожалуй, лучше всего оставить тебя живым. Ты умрешь медленной, мучительной смертью. А если выживешь, то узнаешь, что потерял все, что у тебя есть.
Тирлох выругался. Собрав последние силы, он попытался схватить Люсьена за лодыжки, но тот легко отпрыгнул в сторону. От его противного смеха Тирлоху хотелось кричать, но он тщательно скрывал свой ужас: нет, он не доставит Люсьену такого удовольствия! И не будет молить о пощаде. Тирлох был совершенно уверен, что Люсьен ни за что не сжалится над Плезанс и Мойрой. Если бы у него была хоть крошечная надежда, он бы ползал на коленях перед этим безумцем. Но Люсьен — жестокий убийца, и бесполезно взывать к его сердцу. Сестра и возлюбленная Тирлоха спасутся только в одном случае — если Люсьен отправится на тот свет.
