Стефани Лоуренс - Край желаний (ЛП)

Они доказали свою храбрость, сражаясь на Секретной службе Его Величества, и были вознаграждены невестами несравненной красоты и воспитания. Но один член «Клуба Бастион» оставался холостяком... до сих пор.

"Кристиан, я нуждаюсь в твоей помощи. Нет больше никого, к кому я могу обратиться... Л."

Когда Кристиан Аллардайс, шестой маркиз Дерн, прочитал эти слова, его мир перевернулся вверх дном. Леди Летиция Рэнделл была женщиной, несравнимой ни с одной другой, и тот день, когда он оставил ее, чтобы сражаться за короля и страну, был самый трудный в его жизни. Он никогда не забывал прикосновение ее губ к его губам, но никогда не ожидал увидеть ее снова. И вот теперь она ждет от него помощи, и Кристиан знает, что он не сможет сопротивляться ее мольбе.

Летиция полагает, что Кристиан покинул ее тогда, когда она нуждалась в нем больше всего, и ей совершенно не хочется прибегать к его помощи. Но чтобы очистить имя свего брата, она поклялась использовать любое оружие имеющееся в ее распоряжении, даже если это означает обольщение своего бывшего возлюбленного. В то же время, Кристиан ведет свою собственную войну – сражение чистого удовольствия и сладкой мести, которое унесет их обоих за край желания.

Стефани Лоуренс

Край желания

Седьмая книга из серии «Бастион клуб», 2008.

Глава 1

Лондон

Август 1816

Он должен заставить ее ждать.

Мысли и бешенные догадки проносились в его голове, когда Кристиан Майкл Аллардайс, шестой маркиз Дерн, медленно спускался по лестнице клуба «Бастион». Он пил бренди и предавался унынию в библиотеке, когда Гасторп, дворецкий клуба, появился с запиской.

Записка призывает его к встрече со своим прошлым.

Это прошлое ожидает его в передней гостиной клуба, которую он и другие шесть владельцев – все бывшие тайные агенты Его Велиества, которые создали клуб как бастион против домогательств великосветских дам - определили для приема дам. В течение нескольких месяцев данное правильно в виду некоторых инцидентов было неоднакратно нарушено, однако Гасторп совершенно справедливо проводил эту конкретную даму в предусмотренную для подобных встреч комнату.

Он действительно должен заставить ее ждать.

Двенадцать лет назад она обещала дождаться его, но потом появился другой, и пока он был похоронен в глубине наполеоновской Европы, она отбросила в сторону свое обещание ему, влюбилась и вышла замуж за мистера Джорджа Рэнделла.

Она теперь леди Литиция Рэнделл.

Вместо маркизы Дерн.

В глубине души, которую никто и ничто больше не могли потревожить, он все еще чувствовал, что его предали.

Она оставалась леди Летицией Рэнделл в течение восьми лет. Хотя он и вернулся в Англию десять месяцев назад, где и он, и она принадлежали одному, небольшому кругу, они не обменялись ни единым словом. Они даже не кивнули друг другу. Ожидать от него даже этого было слишком много, учитывая их прошлое. Она казалось поняла и приняла это; держалась спокойно, отстраненно, высокомерно предусмотрительно, как если бы и он, и она никогда не были близки, никогда не были любовниками – она старательно держала дистанцию.

До сегодняшнего дня.

«Кристиан,

Мне нужна ваша помощь. Кроме вас мне не к кому больше обратиться.

Л.»

Это все, что содержала в себе ее записка, однако между тем эти голые слова говорили красноречивее всего.

Он продолжал неуклонно спускаться вниз по ступеням. Он должен заставить ее ждать, хотя он не мог представить, что привело ее сюда. Не мог понять, почему его персонал в Аллардайс – холле на Гросвенор - сквер передали разглашению его местонахождение. Его дворецкий, Персиваль, был образцом для подражания в своем деле; не что иное, как силы природы не заставило бы его ослушаться своего хозяина, его приказов.

С другой стороны, леди, занимающая гостиную для встреч, могла этого добиться с ранних лет.

Ставя ногу на последнюю ступеньку, он изучал дверь гостиной. Она была закрыта. Он мог развернуться и уйти, чтобы заставить ее ждать еще не менее десяти минут. Даже пятнадцати. Отчаяние в ее просьбе гарантирует, что она будет ждать его. Спокойствие и кротость не в ее характере, но она стиснет зубы и останется, пока он не соизволит встретиться с ней.

Какая – то часть его хотела сделать ей больно, как когда-то сделала ему больно она, как было ему больно по- прежнему. Несмотря на прошедшие с тех событий годы рана была все еще свежей; она все еще кровоточила.

Слабый неуловимый запах жасмина потянул его к закрытой двери.

«Это все люботыство», - сказал он сам себе, потянувшись за ручкой двери. Невероятная, неопредолимая тяга, которая была с первой их встречи и не ослабла даже после двенадцати лет пренебрежения и восьми лет разочарования и все еще притягивала их друг к другу через переполненный бальный зал.

И причиняла ему боль.

Собравшись с собой, он открыл дверь и вошел в комнату.

Первым сюрпризом стал ее вид. Он остановился в дверях, быстро оценивая обстановку.

Сидя в одном из кресел рядом с маленьким камином, развернутом лицом к двери, она была облачена в беспросветно траурный скучный черный наряд…На любой другой леди он бы выглядел мрачным…Но на ней….даже полностью закрытое, как то, в которое она была облачена, удручающего оттенка, не могли никак затмить ее живости. Об этом говорила каждая линия ее стройной фигуры, бурлящая в ней энергия, обуздаемой в какой-то степени, но постоянно находящейся в опасности энергетического взрыва; ей было достаточно переместить руку, затянутую в перчатку, чтобы немедленно привлечь и удержать мужское внимание.

Конечно, и его тоже.

Она продемонстрировала, подняв обе руки, длинные стройные пальцы и нежные ладони, заключенные в перчатки тонкой свиной кожи, взяла за край черной вуали и подняла ее, положив сзади волос.

Так чтобы он мог увидеть ее лица, сочные рубиновые губы, будто сделанные мастером – скульптором, выглядели заманчиво и соблазнительно. Большие, миндалевидные глаза, цвет которых менялся от зеленых до золотых, высокие, точеные скулы. Пышные темные ресницы, прямой, классический нос, все в овале идеальной фарфоровой кожи.

Черты ее лица не делали его строгим; оно было воплощением женской аристократической красоты в большинстве своем из-за оживленности черт. В спокойном состоянии ее лицо было безмятежно прекрасным; когда она была взволнована, оно было ярким и живым.

Однако сейчас, в этот день, выражение ее лица содержало очень многое.