Джуд Деверо - Шиповник
Он смерил ее гордым взглядом и перевернул кружку вверх дном, показывая, что она совершенно пуста.
Линнет улыбнулась.
— Пожалуйста, больше ничего такого не говори… А то у меня от хохота так болит живот, что, небось, и завтра не пройдет.
Девон оставался серьезным.
— Я его хорошенько потру, — с серьезной миной заявил он.
Линнет покраснела и отчетливо услышала, как хихикнула Фетна. Линнет встала перед Девоном.
— Обопрись рукой о мои плечи. И поосторожнее с ногами.
Поднимаясь, Девон уронил одеяло и попытался было подхватить его, но затем передумал. Он озорно улыбнулся.
— Совсем забыл: ты уж столько раз всего меня видела… да и трогала тоже… везде.
— Девон!.. — Линнет почувствовала, как начинает краснеть все ее тело — от ушей до кончиков пальцев на ногах. Она украдкой взглянула на Миранду.
— А что я такого оказал? Ты же говорила, что методы твоего воспитания в том и заключаются, чтобы ребенок… как ты тогда выразилась?., не приходил в замешательство при виде обнаженного мужского зада. Что-то в этом роде.
Линнет нечего было ответить, и когда Девон растянулся на матраце вниз лицом, она, старательно отводя глаза, накинула на него простыню. А потом схватила какую-то тряпицу, лежавшую сверху в ее корзине для шитья.
— Чем ты хочешь заняться, девочка? — спросила Фетна, и по ее голосу было ясно, что она вот-вот расхохочется.
— Мне кажется, что в райском саду объявился змей-искуситель, так что Адаму теперь требуется фиговый листок. — В руках Линнет держала обрывок материи и обгоревшие штаны Девона, которые были на нем в тот злополучный вечер. — Пока сгодятся и эти, пока я не сошью новые.
Она по-прежнему старательно прятала от Девона глаза.
Глава 19
Бутч Газер откинулся на спинку стула, сцепив руки поверх своего огромного живота.
— Если вас интересует мое мнение, то я должен сказать, что перед нами стоит большая проблема. Нет, я вовсе не хочу быть первым, кто бросает камень, но то, что у нас творится, касается не только меня. Я имею в виду прежде всего наших детей. Я не могу не думать о том, сколько греховных речей наслушалась от нее наша молодежь. Надо что-то с этим делать. Вы все меня знаете: я не успокоюсь, пока дело не будет сделано. Сидеть сложа руки я не привык.
Все присутствующие в лавке с готовностью поддакнули ему.
— А еще эта обгоревшая женщина, — сказала Джули. — Я думаю, вы все помните тот случай, когда из-за нее погибла семья Уиллис. Мне всегда казалось, что здесь дело нечистое. У них все шло хорошо до тех пор, пока не заявилась она. И кое-что еще мне не по душе, а именно внешний вид этой женщины. Вот я и спрашиваю: разве нормальный человек мог бы выжить в таком огне? Разве может кто, если только он не связан с самим Сатаной, уцелеть в таком пламени?
Все молчали, дружно уставившись на Джули. Всеобщее внимание разволновало ее еще больше.
— И вот что я вам теперь скажу: каждому из нас неприятно терпеть поблизости эту обгоревшую. И это понятно, ведь мы добрые христиане, пусть даже мы и не понимаем, почему она нам не нравится. Некий внутренний голос всегда побуждал нас держаться от нее подальше, и, я полагаю, нами управляло нечто такое, что безошибочно позволяет нам определить, что есть добро, а что зло. А помните, как было с этой англичаночкой, когда она заявилась в Спринг-Лик? Уж как мы старались, как усердствовали, чтобы ей не было одиноко, но никто из нас так и не смог заставить себя полюбить ее. А почему, спрашиваю я вас? Что в ней такого, что заставляло всех нас, добрых христиан, сторониться ее?
Джули взяла паузу, ее просто распирало от восторга — все так внимательно слушали ее!
— Христиане с самого своего рождения обладают даром распознавать дьявола, сердцем чуять зло, и поэтому мы с самого начала поняли: что-то с ней не так.
Все ошарашенно молчали, а Джули обводила каждого торжествующим взглядом.
И вновь заговорил Бутч:
— Джули высказала то, что чувствует каждый из присутствующих, так что же мы предпримем?
Все продолжали озадаченно молчать, но чуть погодя раздался голос Овы, у которой имелись кое-какие соображения:
— Знаете, о ком у меня просто изболелась душа? Об этой малышке, о несчастной девочке. Они заколдовали ее и теперь воспитывают на свой манер.
— Ова права! — крикнула Джули. — Вот что я вам скажу: отобрать малышку у этих ведьм, мы сами можем воспитать ее. В течение всей ее жизни мы должны будем бороться с дьяволом, угнездившимся в ее душе, но это наша обязанность.
— М-м-м… — пробормотал Бутч. — Наши женщины правы. К еще нам надо решить, что с ними делать — с этим парнем и бабами.
Его маленькие глазки блеснули. Он бы по-своему расправился с той «бабой», что помоложе.
— Линна, присядь рядом со мной.
— Девон, у меня полно дел.
— Ну а если я скажу, что у меня сильно разболелась спина и, как мне кажется, ты могла бы облегчить боль?
Линнет опустила свое вязанье на колени.
— Правда разболелась? Ты уверен, что я сумею тебе помочь?
— Боже! Я уже и забыл, как это бывает — когда ничего не болит. Ну конечно, ты сумеешь мне помочь.
Они были одни, и хотя Линнет понимала, что он просто хитрит, все-таки пересела к нему на постель и стала осматривать раны, которые начинали заживать.
— Может быть, поешь чего-нибудь? Он закатил глаза.
— Пожалуйста, не говори мне больше о еде. Он что-то прошептал. Не расслышав, Линнет наклонилась к самому его рту. Девон тут же поцеловал ее в ухо, а когда она хотела отодвинуться, он быстро обвил одной рукой ее талию.
— Не оставляй меня, Линна, пожалуйста. Я тут кое о чем думал, и мне захотелось с тобой поговорить.
— О чем? — строго спросила она.
Он притянул ее ближе и зарылся лицом в ее шею, продолжая обнимать ее за талию, потом перекинул одну ногу через ее бедра. Она попыталась освободиться, но Девон, даже такой слабый, был сильнее ее.
— Я думал о той ночи, когда мы зачали Миранду.
Она изо всех сил старалась оттолкнуть его, но прекрасно понимала, что на самом деле не хочет, чтобы он ее отпустил.
— Линна, ты только слушай. Что может быть опасного в словах? Помнишь ту ночь, которую мы провели вместе? Нет-нет, не отодвигайся. Обещаю ничего не делать, только говорить… Разве я способен на что-нибудь с такими-то ожогами?
Она притихла под его рукой, уговаривая себя отодвинуться, но тело ее не желало подчиняться голосу разума.
— Знаешь, где бы мне хотелось оказаться? — прошептал он ей в самое ухо. — Мне хотелось бы оказаться на вершине горы, в маленькой лачужке, вместе с тобой. И пусть там будет припасено много дров и пищи. И знаешь, что бы я сделал первым делом?
Линнет не ответила.