Джуд Деверо - Шиповник
— Пожалуйста, Линна, не спорь. — Его голова бессильно упала, и глаза закрылись вновь.
— Нет, моя любовь, прости меня! Конечно, я поцелую тебя! — И она поцеловала его в щеку, в висок, в опущенные веки, то есть повторила все то, что неоднократно делала на протяжении этих дней. Знал ли он о тех поцелуях, как утверждала Фетна, или действительно был в беспамятстве, как полагала Линнет?..
На четвертый день Девон стал выглядеть лучше, хотя по-прежнему почти ничего не говорил. Однако Линнет уже знала, что он не спит, и помнила об этом, прикасаясь к нему. И теперь бывали такие моменты, когда ей было трудно преодолеть свое смущение.
— Похоже, он идет на поправку, — заметила Фетна ближе к вечеру.
— Хотелось бы мне быть такой же уверенной. Тогда почему же он молчит?
— Бог не оставляет нас в беде, однако дай этому парню еще пару дней. Все обожженные люди одинаковы: сначала они испытывают такую сильную боль, что у них нет сил даже пожаловаться, зато потом, когда им полегчает, выложат вам все относительно своих ощущений. Оно, конечно, мало приятного выслушивать, где и что у них болит, но знай: раз пошли жалобы, можешь быть спокойна — дело идет на поправку.
— В таком случае мне очень бы хотелось услышать хоть одну жалобу! Его молчание непереносимо! Оно просто оглушает.
— Погоди, позже я еще припомню тебе эти слова. Линнет взяла деревянные ведра.
— Я пойду на родник.
— Почему бы тебе немного не задержаться там — походить по окрестностям, нарвать цветов? — крикнула ей вслед Фетна. — Он отсюда никуда не денется, а тебе не мешает переменить обстановку.
От воды веяло чудной свежестью, особенно приметной после душной хижины, и, прежде чем подойти к роднику, Линнет нашла тихое местечко под вязами, сплошь заросшее клевером, над которым кружили хлопотливые пчелы. Она чувствовала себя чуть ли не виноватой: она здесь, а Девон там, в одиночестве. Вон как поют птицы и легкий ветерок покачивает головки цветов. А Девон прикован к постели, тогда как сама она может разгуливать где ей заблагорассудится.
— Линнет…
Она на секунду закрыла глаза, словно протестуя против того, что кто-то вторгся в ее уединение. С того дня, когда она и Желтая Рука стояли под дождем на вершине холма, смеясь над господином Сквайром и Мунаром, она больше не видела Сквайра.
— Да… — Линнет выдавала из себя улыбку. — Как поживаете?
Выглядел он неважно, словно его мучила бессонница.
Он присел возле нее, чуть не завалившись.
— Наверное, это у вас нужно спросить, как вы там. В последнее время вас почти не видно. Я полагаю, вы не отходите от него.
— Да, не отхожу, потому что Девон сильно обгорел и нуждается в моей помощи. Вообще-то говоря, мне не следовало бы здесь задерживаться: скоро его надо покормить.
— Покормить? Вы его кормите? Взрослого человека?
— Сквайр, он чуть не умер, причем, должна добавить, спасая мою дочь. Он в таком состоянии, что не способен за собой ухаживать. Точно так же я ухаживала бы за любым другим человеком, если бы он спас Миранду.
— А так ли это на самом деле? Может, вы просто по-прежнему любите его и поэтому так о нем печетесь?
— Думаю, тут нечего и обсуждать, ибо кто еще, кроме отца Миранды, мог бы броситься за нею в горящий дом?
Господин Сквайр отвел глаза.
— Наверное, вы правы. В тот вечер я действительно думал, что спасти ее невозможно. Но как знать, если бы это была моя собственная дочь, может быть, тогда…
Линнет ничего на это не сказала.
— У вас усталый вид, — продолжал он.
— И у вас тоже.
Линнет вдруг рассердилась.
— Что вы хотите от меня узнать? Подробности той ночи, которую я провела с Девоном Макалистером? Или вам нужно дать отчет о каждом моем прикосновении к нему? Что именно вы хотите знать? Поймите же, он очень болен.
Господин Сквайр сохранял спокойствие.
— Знаете, в последние несколько недель я узнал о вас очень многое. Например, я понял, что вы палец о палец не ударите, чтобы наладить отношения с другими людьми, что вам, вероятно, доставляет большое удовольствие быть объектом сплетен и вообще делать все возможное, чтобы казаться не такой, как все. Мало того, что вы англичанка и уже этим заметно отличаетесь от других, вы еще и еще подливаете масла в огонь.
Глаза Линнет вспыхнули, а губы сжались, превратившись в тонкую твердую линию.
— В Англии я получила так называемое нетрадиционное воспитание. Меня приучили воспринимать людей такими, какие они есть на самом деле, не полагаясь на чье-то о них мнение. Когда я появилась в вашем городе, люди готовы были принять меня, но при одном условии — что я стану точно такой же, как они. Джули и Ова хотели, чтобы я возненавидела Нетти и ее дочерей и чтобы я участвовала в их бесконечных сплетнях. Это не в моем характере.
— Однако вы насмехались на ними, и это навлекло на вас много неприятностей.
— Я очень сожалею о своих насмешках, я вовсе не хотела… Одного не могу понять: почему вам так хочется, чтобы я со всеми поладила?
— Нет, вы меня не совсем поняли. — Он взял ее руку в свою. — Просто я полагал, что если я оплачу ваш проезд в Кентукки и предоставлю вам работу, несмотря на то, что у вас незаконнорожденное дитя, вы сочтете нужным отплатить мне.
Линнет вырвала руку.
— Так вы полагали, что покупаете любовницу? Или вы хотели с моей помощью укрепить свой престиж? А что: благодетель, спасающий души не имеющих ни гроша павших женщин — неплохой пункт в вашем послужном списке, и, глядишь, именно это помогло бы вам стать губернатором. Однако я, неблагодарная, все испортила. Вашим избирателям едва ли придется по душе то, что женщина, которую вы «спасли» и сделали учительницей, поселила в своем доме любовника, так ведь? Вы были готовы прощать мне мои грехи, пока у вас теплилась надежда на то, что я стану вашей любовницей, однако отныне все изменилось.
— Вы еще пожалеете об этом, Линнет. Я все-таки стану губернатором штата, и ни одной дешевой потаскухе, вроде вас, не остановить меня.
— Не беспокойтесь, как только Девон достаточно оправится, я оставлю этот город, даже если для этого мне придется ползти на карачках.
— И куда же ты пойдешь? — фыркнул он. — Опять в свой ненаглядный Шиповник? Чтобы трезвонить всем, что Сквайр Тэлбот недостаточно хорош для должности губернатора?
Линнет холодно взглянула на него.
— Я не уверена, что вообще когда-нибудь упомяну ваше имя. А теперь мне пора к Девону. — И, повернувшись, она ушла.
Она до того рассвирепела, что, входя в дом, изо всех сил захлопнула за собой дверь. Взгляд у нее был дикий и невидящий. Она даже не заметила, что Девон впервые сидел без посторонней помощи, обернув нижнюю часть тела стеганым одеялом.
