Стефани Лоуренс - Любовь на краю света
Элиза пересекла наконец последний коридор и подошла к двери в заднюю гостиную. Не колеблясь ни минуты, мисс Кинстер повернула ручку, открыла дверь и вошла.
Лампы не горели, однако в широкие окна и застекленные двери, выходившие на террасу, потоками вливался лунный свет. Элиза огляделась, но никого не заметила. Закрыв дверь, она направилась в глубину комнаты. Быть может, незнакомец ждал ее в одном из кресел, обращенных к окнам?
Подойдя ближе, она увидела, что кресла пусты. Элиза нерешительно замерла, нахмурилась. Неужели незнакомец не дождался ее и ушел?
— Эй! — позвала она. — Есть здесь кто-нибудь?..
За спиной у нее послышался тихий шорох. Элиза обернулась, но было слишком поздно. Чья-то крепкая рука обвила ее талию. В следующее мгновение Элиза оказалась притиснута к рослому мужчине, стоявшему позади нее. Она открыла рот… И тотчас огромная ладонь прижала к ее лицу белую тряпицу, закрыв губы и нос.
Элиза попыталась вырваться, вдохнула… Сладковатый тошнотворный запах наполнил ноздри… и тело ее обмякло.
Оседая на пол, Элиза силилась стряхнуть руку незнакомца, но тяжелая ладонь не отнимала ужасную тряпицу от ее лица… Наконец свет померк, и ее поглотила звенящая чернота.
Очнувшись, Элиза не смогла открыть глаза. Тошнота наплывала волнами, а тряска лишь усиливала дурноту.
Ее подбрасывало, качало из стороны в сторону; казалось, этому не будет конца. Когда в голове немного прояснилось, Элиза узнала стук колес о булыжную мостовую и догадалась, что едет в экипаже. Ее везли куда-то в карете…
«О Господи… меня похитили!»
Изумление сменилось ужасом. К ней внезапно вернулась способность соображать. Элиза еще не пыталась открыть глаза. Ее веки налились тяжестью, так же как руки и ноги. Без усилия невозможно было даже пошевелить пальцем. Похитители не потрудились ее связать, рассудила Элиза, но поскольку у нее еле хватало сил даже на то, чтобы додумать эту мысль до конца, едва ли это имело сейчас значение.
Вдобавок с ней в экипаже сидел еще кто-то… нет, похитителей было двое.
Оставаясь в той же позе, в которой проснулась, — развалившись в углу кареты, со свесившейся на грудь головой, — Элиза призвала на помощь все подвластные ей чувства и обратилась в слух. Но маневр этот не слишком-то ей помог. Единственное, что не вызывало сомнений, — рядом на подушке кто-то сидел, и еще один человек расположился напротив. Дождавшись, когда карета сильно накренится, Элиза чуть склонила голову набок и с великим трудом приоткрыла глаза, чтобы взглянуть из-под ресниц на злоумышленников.
Напротив нее сидел мужчина, одетый как джентльмен. Его строгое длинное лицо с квадратным подбородком обрамляли изящно подстриженные темные волнистые волосы. Он казался высоким, хорошо сложенным.
Элиза решила, что это он притянул ее к себе в темной гостиной. Его огромная ладонь прижала к ее носу ту ужасную зловонную тряпку…
При воспоминании о тошнотворном запахе, исходившем от тряпицы, ее голову пронзила резкая боль, желудок свело судорогой. Элиза сделала глубокий вдох, борясь с дурнотой, и, отогнав неприятные воспоминания, скользнула взглядом по фигуре рядом с собой.
Это была женщина. Элиза не могла увидеть ее лица, не подняв головы, но, судя по платью, прикрывавшему ноги похитительницы, то была горничная. Служанка знатной дамы, возможно, камеристка. Черная ткань ее платья была слишком дорогой, обычная домашняя прислуга не носит такие наряды.
Так же было и с Хизер. Похитители приставили к ней служанку. Это убедило Кинстеров, что за похищением стоял какой-то аристократ. Кому еще пришло бы в голову подумать о горничной? По-видимому, и на этот раз действовал все тот же злоумышленник. Возможно, мужчина, сидевший напротив Элизы, и был тем самым высокородным злодеем?
Вновь украдкой оглядев незнакомца, Элиза засомневалась. Сестру схватили наемники, и хотя похитители Элизы разительно отличались от грубых головорезов, о которых рассказывала Хизер, все же складывалось впечатление, что они выполняют чей-то приказ.
Мысли ее понемногу начинали проясняться. Дурнота отступала.
Если за похищением стоят те же люди, что покушались на Хизер, ее повезут на север Ирландии, подумала Элиза и, скосив глаза, посмотрела на улицу, видневшуюся в окне кареты. По-прежнему притворяясь бесчувственной, она украдкой наблюдала. Потребовалось некоторое время, чтобы убедиться: экипаж мчался не по Большой Северной дороге, ведущей в Эдинбург. Элиза узнала окрестности: ее семья обычно ездила этим путем, чтобы навестить леди Джерси в Остерли-Парке.
Ее везли на запад. Быть может, похитители вовсе не собирались увозить пленницу далеко за пределы Лондона? Но если злоумышленники выбрали не северное направление, то как семья узнает, где ее искать? Братья наверняка решат, что ее увезли на север… как только поймут, что сестру похитили.
Кто бы ни были эти незнакомцы, в уме и храбрости им не откажешь, неохотно признала Элиза. Братья и кузены не спускали с нее глаз. Ее охраняли строже, чем остальных сестер Кинстер, но в Сент-Айвз-Хаусе, в этой неприступной крепости, ей ничто не угрожало, и стражи ослабили бдительность.
Никому и в голову не могло прийти, что похитители осмелятся вторгнуться в герцогский дом, тем более в день торжества, когда особняк полон гостей, домочадцев и многочисленных слуг, хорошо знавших Элизу.
Несмотря на былые жалобы и ворчание, Элиза дорого заплатила бы, чтобы увидеть Руперта или Аласдера, или даже одного из своих заносчивых кузенов, скачущего во весь опор наперерез карете.
Назойливая опека родственников не раз выводила ее из терпения. Верные стражи ни на минуту не оставляли ее одну. Где же были теперь ее защитники, когда она так отчаянно в них нуждалась? Элиза встревожено нахмурилась.
— Она очнулась, — заговорил мужчина.
Элиза тотчас притворилась спящей. Она неподвижно застыла, не показывая, что слышала хотя бы слово.
Женщина придвинулась ближе, и Элиза почувствовала на себе ее пристальный, испытующий взгляд.
— Вы уверены?
Эта особа определенно служила камеристкой у знатной дамы, на это указывал ее безукоризненный выговор. Она обращалась к собеседнику как к равному, и Элиза утвердилась в подозрении, что незнакомец всего лишь наемник, а не таинственный шотландский лэрд, стоявший за похищением Хизер.
После небольшой паузы мужчина ответил:
— Она притворяется. Дайте ей настойку опия.
«Настойку опия?»
— Вы говорили, он не хочет, чтобы девушке давали зелье. Он велел заботиться о ней.
— Так и есть, но нам нужно поторапливаться, а значит, девчонка должна уснуть. А он все равно не узнает.
