Хизер Гротхаус - Страсть и судьба
Щурясь от яркого весеннего солнца, она отошла, пошатываясь, в сторону и, поняв, что дальше идти уже не может, упала на колени, опершись одной ладонью о каменную стену. В ту же секунду ее стошнило.
Она заплакала, вытирая лицо и рот подолом платья. Теперь ей придется переодеться, прежде чем возвращаться в большой зал к родственникам и гостям, среди которых был и Джон Грей.
Элис перестало тошнить около месяца назад. Сесили же мучилась только в последнюю неделю. Последний раз месячные были… она молча посчитала на пальцах… в январе?
Нет, нет, только не это.
— Сесили! — позвал ее знакомый голос. — Что с тобой, Сесили?
Она подняла голову, уже зная, кто обладатель этого голоса. Это был тот самый мужчина в белой рубашке с мечом на боку, с которым она чуть не столкнулась, выбегая из замка. Это был…
Оливер не рискнул появиться в большом зале в столь ранний час, опасаясь встречи с кем-нибудь из обитателей замка Фолстоу. Поэтому он предпочел коротать время, проверяя — в который уже раз — все ли вещи собраны в ожидании отъезда из Фолстоу. Взяв меч Огаста, он положил его на постель рядом с большой кожаной сумкой.
Сколько Оливер себя помнил, он никогда не видел Огаста без оружия. Оливер посмотрел на меч брата, который теперь принадлежал ему, новому лорду Белкоту.
Широкая портупея, толстый эфес и надежная гарда, длинное лезвие — все это подтверждало его назначение для боя. Но это оружие было также хранителем мира, отличительным признаком лидера, лорда, настоящего мужчины.
Никогда в жизни Оливеру не доводилось угрожать кому-то мечом, если не считать обычной пьяной бравады перед такими же пьяными друзьями. Несколько раз мечом угрожали ему самому. Однажды ему даже пришлось спасаться бегством из девичьей спальни от разъяренного отца с топором в руках. Но в общем и целом ему никто не угрожал, поскольку победа над ним не могла принести хоть сколько-нибудь значимой выгоды.
Он никогда не заглядывал в будущее дальше, чем до завоевания очередной жертвы. Все его потребности вполне удовлетворялись щедрым старшим братом и доходами поместья Белмонт. В отличие от печально известного младшего брата, Огаст пользовался репутацией человека честного и благородного, достойного титула лорда своего поместья. Невзирая на мнение общества и королевского двора, он отважился пойти вслед за любимой женщиной, главой пресловутой семьи Фокс.
Оливер хорошо представлял себе, что должны теперь говорить о нем, младшем брате Огаста. Скорее всего его жалели в связи с недавним несчастным случаем, обсуждали его неблагоразумное поведение по отношению к Сесили Фокс, ангелу-хранителю Фолстоу. Говорили и о милости короля, подтвердившего его право на титул лорда и поместье Белмонт.
Неожиданно Оливер понял, что ему смертельно надоело быть пленником гостеприимства Фолстоу, своего пострадавшего тела и памяти о старшем брате.
Он посмотрел на свою правую руку, потом вынул ее из перевязи и, сняв перевязь через голову, смял и бросил ее на пол. Затем медленно расправил руку во всю длину и, не удержавшись, вскрикнул от боли. Кончики пальцев словно обожгло молнией, кровь горячо пульсировала в месте перелома. И все же было приятно освободиться от фиксировавшей руку перевязи.
Несмотря на довольно сильную боль, Оливер медленно сжал пальцы в слабый кулак, потом поднес его к лицу и стал сжимать и разжимать пальцы, приговаривая:
— Это мои руки…
Потом он повернулся в сторону кровати, на которой лежал меч Огаста.
— Это мой меч, — проговорил он.
Сжав зубы и постанывая от боли, он надел на себя тяжелую портупею с мечом. От усилий он весь вспотел, но теперь, впервые в жизни, он был одет как настоящий лорд Белкот.
Выйдя из комнаты и не встретив никого из Фоксов по дороге к большому залу, он подумал, что судьба решила улыбнуться ему. Однако это оказалось жестоким заблуждением: остановившись в тени лестницы, он увидел не кого-нибудь, а саму Сесили Фокс, весело хохотавшую вместе со своей младшей сестрой. Дам сопровождали Джон Грей и Пирс Мэллори. По всей видимости, им было хорошо вчетвером.
Оливер попятился. Ему не хотелось снова оказаться в дураках. В отличие от старшего брата, Оливер всегда осознавал свое поражение.
Стражники распахнули перед ним входные двери, и Оливер вышел во двор, под яркие лучи весеннего солнца. Холодный ветер продувал насквозь его тонкую рубашку и весело ерошил волосы на голове. Правую руку он по привычке держал согнутой и прижатой к груди, но потом усилием воли медленно опустил ее вдоль тела, морщась от боли.
Оливер сделал глубокий вдох.
Он ей не нужен. Она его не любит и никогда не любила.
Внезапно двери позади него снова распахнулись, кто-то едва не толкнул его в спину. Услышав сдавленные слова извинения, Оливер обернулся и увидел вихрь серых юбок, копну шелковистых каштановых волос…
Это была Сесили!
Он смотрел, как она, пошатываясь, быстро шла вдоль каменной стены замка и вдруг упала на колени в зарослях пожелтевшей травы. Она низко наклонила голову, и Оливер услышал характерные звуки рвоты. Не успел он как следует подумать, как ноги сами понесли его к Сесили.
Она стояла у окна своей спальни, раздумывая, не пора ли выйти к завтраку, когда увидела совсем рядом у стены мелькнувшую белую мужскую рубашку. Она подошла ближе к окну, не выходя из-за портьеры, что давало ей возможность хорошо разглядеть происходившее внизу, оставаясь незамеченной. В следующую секунду она озадаченно нахмурилась.
Это был Оливер, так похожий с этой точки наблюдения на своего брата Огаста! На нем был даже его меч! Но что это? Он склонился над какой-то женщиной, стоявшей на коленях на земле.
Сесили? Что с ней?
Он помог ей встать на ноги. Она опустила голову и, казалось, хотела оттолкнуть его, но он рывком прижал ее к себе. Похоже, он что-то говорил ей, умолял посмотреть на него, но она упорно отворачивалась в сторону, прижимая ладонь ко рту. Неожиданно она вырвалась из его рук, быстро пошла вдоль стены к входным дверям и исчезла за ними.
Некоторое время Оливер стоял в одиночестве. Ветер играл его волосами, травмированная рука уже не была на перевязи. В это мгновение он был так похож на своего брата, что у нее выступили слезы на глазах. Она всхлипнула и резким движением вытерла щеки. Тут Оливер обернулся, и она поспешно отступила от окна. Но он даже не взглянул на него. Вместо этого он решительным шагом двинулся через весь двор по направлению к часовне, у входа на мгновение остановился, а потом исчез в арке дверей.
Она вспомнила о кристалле и о вызванных им непонятных сновидениях, о помолвке Сесили и викария, о круге Фоксов…
