Джулия Куин - Подари мне луну
— Это далеко не самая гнусная дыра, — ворчливо отозвалась она.
— Виктория, позапрошлой ночью перед твоим домом был убит человек! — выкрикнул он, потеряв терпение.
Она испуганно заморгала.
— Правда?
— Правда, — прошипел он. — И если ты думаешь, что я буду сидеть сложа руки, ожидая, пока ты сама не станешь жертвой…
— Прошу прощения, но я, по-моему, уже жертва. По меньшей мере — жертва похищения.
Он раздраженно глянул на нее сверху вниз.
— Ну, а по большей мере?
— Жертва насилия, — огрызнулась она.
Он откинулся на спинку сиденья и самодовольно заметил:
— Это не будет насилием, уверяю тебя.
— — И ты думаешь, я захочу тебя после всего того, что ты со мной сделал?
— Ты всегда меня хотела. Просто в данный момент ты не хочешь меня видеть, но на самом деле все остается по-прежнему.
Несколько минут Виктория молча обдумывала его слова. Затем, сощурив глаза так, что они превратились в узенькие щелочки, сказала:
— Ты ничуть не лучше этого негодяя Эверсли. Тут уже Роберт покрылся красными пятнами.
— Не смей сравнивать меня с ним!
— А почему бы и нет? Мне кажется, сравнение вполне уместно. Вы оба оскорбили меня, оба использовали силу…
— Я не использовал силу, — процедил он, стиснув зубы,
— Однако ты почему-то не торопишься открыть дверь кареты и позволить мне покинуть твое общество. — Она скрестила руки на груди с самым решительным видом, но сидя на полу не так легко было принять исполненную достоинства позу.
— Виктория, — сказал Роберт с выражением безграничного терпения, — мы сейчас находимся на дороге в Кентербери. Уже стемнело, и вокруг ни души. По-моему, ты и сама не захочешь выйти из кареты.
— Будь ты проклят! Знаешь, как я ненавижу, когда ты начинаешь решать за меня, что я хочу, а что нет?
Роберт вцепился в сиденье, чтобы унять дрожь в руках.
— Ты хочешь, чтобы я остановил экипаж?
— Ты все равно этого не сделаешь. Едва сдерживая гнев, Роберт трижды ударил кулаком в переднюю стенку кареты. Экипаж тут же остановился.
— Пожалуйста! — сказал Роберт. — Можешь идти на все четыре стороны.
Рот у Виктории открылся и снова закрылся, как у пойманной рыбы.
— Может, тебе помочь выйти? — Роберт пинком распахнул дверцу кареты, выпрыгнул наружу и протянул ей руку. — Я всегда готов тебе услужить.
— Роберт, я не думала…
— Ты не думала всю эту неделю, — отрезал он.
Если бы она смогла до него дотянуться, то отвесила бы ему пощечину.
Рядом с Робертом возникла физиономия Макдугала.
— Что-то не так, милорд? Мисс?
— Мисс Линдон выразила желание оставить нас, — пояснил Роберт.
— Прямо здесь?
— Да не здесь, дурак ты этакий, — выкрикнула Виктория. Но, заметив, что Макдугал обиженно надулся, неохотно добавила:
— Я имела в виду Роберта, а не вас.
— Так ты выходишь или нет? — холодно осведомился Роберт.
— Ты прекрасно знаешь, что нет. Все, что мне нужно от тебя — это чтобы ты отвез меня обратно в Лондон, а не бросал здесь, посреди… — Виктория обратилась к Макдугалу; — А кстати, где мы находимся?
— Неподалеку от Фэвершема, я думаю.
— Прекрасно, — сказал Роберт. — Остановимся там на ночь. Сегодня мы проделали большой путь, и нет нужды тащиться из последних сил к Рэмсгейту.
— Вот и ладно. — Макдугал помолчал, потом сказал, обращаясь к Виктории:
— Может, вам будет удобнее на скамейке, мисс Линдон?
Виктория ответила ему язвительной улыбкой.
— О нет, что вы, мистер Макдугал, мне вполне удобно и на полу. Мне нравится чувствовать под собой каждую кочку и выбоину этой треклятой дороги.
— Просто ей нравится строить из себя мученицу, — буркнул Роберт себе под нос.
— Я все слышала!
Роберт пропустил мимо ушей ее негодующий возглас, дал кое-какие указания Макдугалу, и кучер тут же исчез из виду. Затем Роберт поднялся в карету и захлопнул дверцу, по-прежнему не обращая никакого Внимания на Викторию, которая, надувшись, упорно продолжала сидеть на полу. В конце концов она первая нарушила молчание и спросила:
— А что нас ждет в Рэмсгейте?
— У меня там небольшой домик на побережье. Надеюсь, там нам удастся насладиться уединением.
Она презрительно фыркнула.
— Уединением? С тобой? Меня пугает сама мысль об этом.
— Виктория, ты начинаешь действовать мне на нервы.
— Вас не похитили, милорд, с чего бы вам нервничать?
Он насмешливо изогнул бровь.
— Знаешь, Виктория, мне начинает казаться, что ты получаешь удовольствие, пререкаясь со мной.
— По-моему, у тебя больное воображение, — буркнула она.
— Я не шучу, — продолжал он, задумчиво потирая подбородок. — Должно быть, это и в самом деле приятно — излить на кого-нибудь свою злость.
— Я имею полное право злиться на тебя, — проворчала она.
— Ну конечно, ты так думаешь.
Она придвинулась к нему с угрожающим видом — по крайней мере ей хотелось, чтобы это выглядело именно так.
— Я думаю только о том, что если бы у меня был пистолет, я бы тебя пристрелила.
— А я-то считал, что тебе больше по вкусу вилы.
— Мне по вкусу все, что может нанести тебе телесные повреждения.
— Не сомневаюсь в этом, — усмехнулся Роберт.
— Тебе наплевать, что я тебя ненавижу, да? Он шумно вздохнул.
— Позволь мне кое-что объяснить тебе, Виктория. Для меня главное — твоя безопасность. И если похитив тебя из этой дыры, которую ты упорно продолжаешь именовать своим домом, я буду вынужден несколько дней терпеть твою ненависть, что ж, так тому и быть,
— Несколько дней? Ха! Не больше одной ночи. Роберт ничего на это не сказал.
Сидя на полу кареты, Виктория тщетно пыталась собраться с мыслями. Слезы отчаяния навертывались на глаза, и она задышала часто и быстро, боясь расплакаться. Этого он от нее не дождется!
— Ты добился только одного… — выдавила она, не в силах удержаться от смеха — так смеется тот, кто вполне осознал свое поражение, — Только одного…
Он повернулся к ней и спросил:
— Может, ты все-таки встанешь с пола?
Она покачала головой.
— Я хотела всего лишь самостоятельно распоряжаться своей судьбой. Неужели я просила о многом?
— Виктория…
— И ты добился только одного — ты отнял у меня все, — перебила она его, переходя на крик. — Все!
— — Я сделал это для твоего же бла…
— А ты имеешь представление, что чувствует человек, когда его лишают возможности самостоятельно принимать решения?
— Зато мне известно, что чувствует человек, когда им пытаются манипулировать, — негромко сказал он.
— Это разные вещи, — сказала она и отвернулась, чтобы он не видел, как она плачет.
Повисла пауза, в течение которой Роберт подыскивал подходящие слова.
