Миранда Невилл - Опасный виконт
— Минерва, — вклинившись в разговор, твердо сказала Джорджина, — лорд Айверли вел себя очень плохо. — Диана подала ей знак, чтобы та не продолжала. — Я не могу рассказать тебе о подробностях…
— Наверное, это опять что-то из «не перед юными девушками», — с мрачным видом парировала Минерва.
— Именно. Не задавай вопросов, потому что ответов не будет, и ты только еще больше навредишь сестре. У нее есть самые веские причины сердиться.
У Минервы были недостатки, но глупость в их список не входила.
— О Боже! Неужели он…
Пораженная, Минерва разрыдалась. Подобного Диана не помнила с тех пор, как Минерва вышла из младенчества.
— Это я виновата, — всхлипывая, пробормотала та.
Лишь желание успокоить сестру заставило Диану вылезти из постели. Она обняла плачущую Минерву.
— Ты ни в чем не виновата, моя дорогая. Я знаю, он нравился тебе. Он обманул нас обеих.
— Меня никто не обманывал. Я все знала.
— О чем ты говоришь?
— Разбойником был конюх Себастьяна. Все было инсценировано. Я об этом знала, но не говорила тебе. Он хотел выглядеть в твоих глазах героем, и я не видела в этом ничего плохого.
До сих пор Диана не была до конца уверена, хочет ли она отомстить. Ведь отчасти действия Себастьяна объяснялись желанием отплатить ей за пари. Но теперь, вспомнив охвативший ее ужас, когда нападавший мог убить или ранить Минерву, и чувство облегчения и благодарности Себастьяну за их спасение, она ощутила гнев, который вытеснил из ее сердца чувство жалости и вины, которое преследовало ее весь этот день.
Она повернулась к Джулиане:
— Он говорил мне о книге, которая когда-то принадлежала Екатерине Парр. Он очень хочет, чтобы она оказалась в его коллекции королевских книг.
— Я не ошибаюсь, Диана, предполагая, что у вас достаточно денег? — улыбнулась та.
Себастьян обрадовался зарядившему дождю, капли которого попадали за шиворот и отвлекали от тяжелых раздумий.
Прошлой ночью он вернулся в свою комнату возбужденный выполненной миссией и заслуженным триумфом. Он поздравил себя, что смог преодолеть минутную слабость и не проявил жалости к Диане. Они были квиты. Он мог возвращаться в Лондон к своей привычной жизни.
Но чем дальше он скакал, тем больше Диана занимала его мысли. Он вспоминал все радостные минуты, которые провел в ее компании. Сильнее всего в его память врезалось ощущение, которое он испытывал, когда она лежала в его объятиях. Несмотря на все усилия переключиться на практические, полезные вещи, как подобает человеку логики и здравого смысла, он поймал себя, что размышляет о том, чем занимается сейчас Диана, о чем она думает, даже что она надела.
С кем она говорит. В Маркли-Чейз остались его лучшие друзья. И остался Блейкни.
Себастьян вдруг испугался, что совершил страшную ошибку. И ледяная вода, стекавшая по шее, показалась ему вполне заслуженным, даже слишком мягким наказанием.
Блейкни предложил Диане прогуляться по саду, пока стояла сухая погода после двух дней непрерывных дождей, и та согласилась. Сырая погода больше соответствовала ее настроению, и она подумала, что свежий воздух пойдет ей на пользу. Блейкни был единственным, кто не относился к ней с преувеличенным вниманием.
Кейн и Тарквин оба предлагали свои руки, словно она была настолько слаба, что не смогла бы сама пересечь комнату, говорили ей комплименты или пытались ободрить непрерывным потоком шуток. Шуткам она радовалась, но остальное утомляло.
Минерва и Эстер принесли ей щенят. Крошечные бульдоги, с их морщинистой шкурой, плоскими носами и нескладными челюстями, ей понравились. Взятый на руки щенок чихнул, и ей вспомнилось детство и спокойствие матери, когда дела шли не так.
Когда Джулиана освобождалась от переписки с многочисленными знакомыми книготорговцами, она убеждала Диану отказаться от разгрузочной диеты и получить удовольствие от чашки шоколада и выпечки, которую в Маркли-Чейз производили в огромных количествах.
Диана соглашалась, но ей не хотелось сладостей, фруктовых пирожных и прочих вкусностей. Хотя бы один положительный результат ее унижения.
Блейкни вел себя с ней как всегда. Теперь, когда ее любовь к нему прошла, она поняла, что его манера поведения — это сочетание восхищения и стремления к свободе. Да, она ему нравилась, но не настолько, чтобы он пренебрег другими своими делами. Только человек, целиком поглощенный собой, не смог бы заметить, что произошло нечто неладное.
Он взял Диану под руку и внимательно посмотрел на нее, а затем уставился на ее грудь. Не совсем уважительное поведение, но, во всяком случае, Блейкни не ждал, что она ударится в истерику от его внимания.
— Прекрасный вид, — заметила она.
— Что? — не сразу понял он. Потом поднял глаза и улыбнулся. — Великолепный, — согласился он. — Лучше не бывает.
Боже, он казался ей таким красивым. А сейчас при виде его сердце не начинает биться чаще.
— Мне было трудно завлечь вас. Все в доме, кажется, настойчиво ищут вашей компании.
— Странно, — сухо ответила Диана.
— Простите. Конечно, это легко объяснимо. Даже старина Себастьян Филин что-то вынюхивал возле вас.
— Я этому не верю.
— Ну, я, конечно, не совсем уверен. Но тот поцелуй, который вы ему подарили, пробудил в нем некоторый интерес.
Диану терзали гнев и унижение, смешанные со следами вины. Невольно она ускорила шаг, отбрасывая ногами палые листья.
— Эй, Диана! Не надо так спешить!
— Не можете угнаться за мной?
— Конечно, — сказал Блейк. — Но есть вопрос, который я хотел вам задать. И думаю, вы знаете какой.
Его слова почти в точности повторяли слова Себастьяна той ночью, когда он спросил ее, почему она так хорошо пахнет. Она готова была уже расхохотаться в истерике и сообщить Блейку, как зовут ее парфюмера. Какая ирония, что Блейк собрался делать предложение тогда, когда у нее пропало всякое желание.
Конечно, она может ошибаться. Возможно, это будет грязное предложение.
— Да? — спросила она.
— Выходите за меня замуж, Диана.
Никакой поэзии, зато она оценила его прямоту.
— Благодарю вас, Блейк, — сказала Диана. — Но почему?
— Почему? — Вопрос заставил его отшатнуться. — Потому что я вас хочу, конечно.
Почувствовав, что в его словах нет сильного чувства, он лихорадочно начал подыскивать нужные выражения:
— Для меня это будет большая честь, и вы сделаете меня счастливейшим из людей.
Диана больше не доверяла своей способности разбираться в словах и мотивах других людей, но она хотела точно знать, что за ними стоит.
