Невеста из империи Зла - Эльвира Валерьевна Барякина
— Я тебе расскажу! — показал ему кулак Жека. — Тебя как человека просят: помоги подруге своей невесты! А ты что? Сразу стучать собрался! Самому-то не совестно?
Миша потерянно молчал: он буквально разрывался между чувством долга и боязнью прослыть доносчиком.
— Когда он хоть вернется-то? — наконец спросил он.
— В следующий вторник.
— Бог ты мой! Ну скажи ему, чтоб он не задерживался особо.
— Сам скажи, — развеселился Жека.
Но Мише было не до шуток.
— Я с ним не разговариваю! Он подлец и сукин сын. И мне странно, что ты вообще с ним водишься!
— Ладно, уймись! — похлопал его по плечу Жека. — Он к тебе тоже хорошо относится.
Марика придумала, что они будут выдавать Алекса за прибалта.
— У нас все равно народ не разбирается, у кого какой акцент, так что никто не должен заподозрить в тебе американца.
Алекс согласился и на всякий случай изучил туристический путеводитель по Латвии. Все ж таки надо было хоть что-нибудь знать о своей малой родине.
Марика объяснила ему, что требуется для комфортного и безопасного путешествия поездом:
— В дорогу возьми бутерброды, вареные яйца и жареную курицу. Еще захвати рулон туалетной бумаги: в поездах ее в принципе не бывает. Деньги положи в целлофановый пакет и прикрепи к трусам булавкой.
— А это еще зачем? — удивился Алекс.
— Чтоб не выронить.
— Не буду я ничего прикреплять!
— Тогда отдай мне, я их в лифчик зашью.
— Я мужчина, значит, у меня все будет сохраннее.
— Растяпа ты, а не мужчина! Кто кошелек в метро проворонил, а?
— Это была случайность.
— Ну как знаешь. В крайнем случае я тебя предупреждала.
По дороге на вокзал Алекс с Марикой поссорились.
Все произошло из-за одного пассажира в автобусе, который сначала долго изучал передовицу «Правды», а потом принялся громко и с выражением ругать США: мол, из-за них, проклятых, все беды, в магазинах ничего нет, да и вообще все прогнило.
— Боже, какой идиот! — сказал Алекс на ухо Марике.
Ей было неприятно, что он слышал этот монолог (и мужичонка-то был какой-то противный, и аргументы у него были из разряда пьяной ругани), тем не менее она тут же вступилась за своего:
— Можно подумать, что США — это невинные овечки, которые вовсе не собираются нас уничтожить!
— А зачем?
— Потому что СССР — единственный конкурент Америки.
Алекс иронично оглядел переполненный автобус:
— Ну, допустим… Только уничтожать-то вас зачем?
Спорить на такие темы в общественном транспорте было глупо и опасно, однако Марика просто не могла сдержать себя.
— Вы развязали гонку вооружений, вы хотите разрушить наши города и поработить наше население, — косясь по сторонам, прошептала она.
Алекс наклонился еще ниже к ее уху:
— Ты путаешь американцев с монголо-татарами. Разрушение городов — это довольно дорогое удовольствие. Ради чего мы должны тратить на вас свои деньги?
— Потому что у нас есть несметные природные богатства!
— Ага! Которые находятся либо глубоко в Сибири, либо вообще за полярным кругом. Если уж на то пошло, то я бы предпочел ограбить Саудовскую Аравию или Венесуэлу. Там добыча в несколько раз дешевле, чем в России. Да и климат явно получше.
Заявление насчет климата окончательно вывело Марику из себя.
— То есть ты хочешь сказать, что американцы не желают нам зла, что все на самом деле нас любят и уважают, а мы, дураки, сидим тут и врагов себе изобретаем?! Вы же ненавидите коммунистов!
— Коммунистов, но не Россию. Они хотят, чтобы во всем мире победил ваш социализм, а я хочу, чтобы у меня был свой дом, свой легальный бизнес и приличный счет в банке.
— Вот! У вас все вокруг денег вертится!
— А у вас нет? Кто позавчера выпрашивал у меня двести рублей?
Они вышли из автобуса, окончательно разругавшись. Подсознательно Марика понимала, что в чем-то Алекс прав, но она ни за что не призналась бы в этом.
Да, он помогал ей, да, он в некоторой степени ухаживал за ней, но у всего этого был такой привкус, словно Алекс выдавал Марике гуманитарную помощь.
А ей самой хотелось разговаривать свысока! Ну или хотя бы на равных…
Всю жизнь она ощущала себя частью великого народа, который первым в мире постиг истинность марксизма-ленинизма, который победил всех врагов, разгромил фашизм, первым полетел в космос. А Алекс имел наглость не ценить и не уважать эти величайшие достижения.
«Ну я тебе еще покажу кузькину мать, — угрюмо думала Марика, шагая по залитому лужами перрону. — Климат ему наш не нравится! А мне, может, твой нос не нравится! И лохмы твои распущенные! Тоже мне викинг недобитый! Ты бы еще бороду до пояса отпустил, а потом указывал нам, как жить!»
Дополнительный поезд, провонявший сортир, опухший проводник в майке...
Марика сидела у окна и изо всех сил старалась не смеяться над Алексом. Ее преисполняло чувство превосходства туриста-походника над туристом-курортником: она знала, куда складывать багаж, где можно раздобыть кипятку и о чем разговаривать с попутчиками. Алекс же ощущал себя в плацкартном вагоне как жираф в тундре. Для него все было открытием: и торчащие с верхних полок сизые пятки, и влажное постельное белье, и густой запах домашней снеди, растекшийся по проходам.
Но больше всего его поразили попутчики-стройбатовцы — грязные, заросшие парни, одетые в телогрейки и некое подобие военной формы.
У них не было ни денег, ни продуктов, и Марика щедро делилась с ними своими припасами.
— Вы не стесняйтесь! Хотите вареную картошку? А курицу?
— Спасибо! — благодарил за всех невысокий паренек с черной щетиной на щеках.
Еда исчезла со стола с поразительной быстротой. Попутчики ожили, развеселились и, стараясь не материться при даме, принялись рассказывать о том, как они в каком-то лесу строили дом для «бати».
— Трудно было? — посочувствовала им Марика.
— А то! Десять дней на сухом пайке сидели.
— Кто эти люди? — спросил Алекс, когда странные попутчики вышли покурить.
— Это внуки партизан, — благоговейным шепотом отозвалась Марика.
— Что? — не понял тот.
— Понимаешь, во время Великой Отечественной многие партизаны забирались так глубоко в леса, что и не знали об окончании войны. Продолжали жить в лесах, девушек из деревень таскали, женились... Видишь, они
