Лариса Шкатула - Пани колдунья
— Тьерри, — явно кого-то копируя, проговорил Ольшевский, — ты, как всегда, торопишься. Княгиня едва успела прикоснуться к мороженому. И потом, полонез, который пани Поплавская мне обещала, еще даже не закончился.
— Будем считать, что танец остался за вами, — предложила Лиза и пошла из буфета.
Янкович подвел ее к Станиславу, который стоял один и с видом коршуна, высматривающего добычу, обводил глазами зал. Увидел жену и удовлетворенно расслабился, но лицо его так и осталось мрачным.
— Елизавета Николаевна всего лишь лакомилась мороженым в буфете, — сообщил Теодор, подводя к другу Лизу. — У тебя что-то случилось?
— Братья Шиманские осмелились мне угрожать. — Станислав сдвинул брови и усмехнулся так, что между губ почти по-волчьи мелькнула полоска зубов; отчего-то Лиза подумала, что неизвестные ей братья поступили опрометчиво, бросая вызов Поплавскому.
— Я видела подле тебя женщину, чем-то не просто недовольную, а разгневанную. Кто она? — Лиза сделала вид, что вопрос ее как бы случаен, на самом деле она чувствовала, что коснулась чего-то такого, о чем Станислав предпочел бы не рассказывать. Впрочем, и отступать тоже было не в его правилах, и раз уж она спросила…
— Ева Шиманская, — ответил ее муж.
Теодор, не успевший отойти, удивленно крякнул.
— Все равно рано или поздно Лиза узнает. Люди у нас так добры… — процедил сквозь зубы Станислав, — но что сделано, то сделано.
— И что эта Ева от тебя хотела?
Внутренний голос пытался удержать ее от расспросов. Зачем ей это нужно? Прошлая жизнь Станислава — надо ли ее касаться? Муж прав, изменить уже ничего нельзя, даже если Ева прежде имела на него какие-то виды.
Лиза поймала себя на этих мыслях и удивилась: оказывается, она собственница, да еще и ревнивая.
Думать о том, что Станислав любил кого-то до нее, было не очень приятно, и вообще получалось, что она постоянно противоречит самой себе и не знает, что ей надо. Раз женщина от него чего-то требовала, значит, ей что-то обещали, и что тут странного, если и раньше Станислав общался с женщинами…
— Хотела, чтобы я оставил тебя и вернулся к ней. — После паузы, когда Лиза успела столько всего передумать, она наконец услышала ответ.
— Но разве такое возможно? То есть, я хочу сказать, она требовала, чтобы ты подал на развод? Обратился к папе римскому?
— Меня не интересуют ее требования! Прости, что тебе пришлось пережить несколько неприятных минут. Но поверь, если бы я нынче уклонился от объяснений с этим семейством, всю оставшуюся жизнь мне пришлось бы прятаться и бояться, что на очередном приеме кто-то из них опять подойдет ко мне… Думаю, такого больше не повторится!
— Может, нам стоит уехать домой? — робко предложила Лиза.
— Что? — воскликнул Станислав так громко, что стоящие рядом гости с любопытством на него обернулись. — Чтобы Шиманские считали, будто я испугался?
— Вряд ли они так подумают, — попыталась уговорить его она. — Мы приехали, побыли на вечере столько, сколько требует этикет, а потом… Разве не могла я почувствовать… некоторое недомогание.
— Думаешь, это неуклюжее объяснение кого-то удовлетворит?..
Станислав не успел договорить, как к ним подошли какие-то его знакомые с распахнутыми объятиями, и Лиза вынуждена была замолчать.
— Стас, дружище, что мы слышим? И почему-то от других! Подумать только, придется ставить Гжегожу бутылку шотландского виски — мы спорили, что ты никогда не женишься!
Двое молодых людей в мундирах так неудачно толкнули Станислава с двух сторон, что он пошатнулся. Как ни была, по уверению врача, легка его рана, но от таких мощных тычков зашатался бы и здоровый человек. Друзья одобрительно оглядели Лизу и замерли в ожидании, что их ей представят.
— Хороша! Хороша! — на разные лады повторяли они, целуя ей руку.
— Ты же разрешаешь своей жене танцевать с твоими друзьями? — пошутил один из них по имени Михал.
А другой — Юрек — тут же ее и пригласил на танец. Лиза обернулась к Станиславу, он чуть заметно кивнул, и она с легким сердцем пошла танцевать.
По сравнению с характером Станислава характер Лизы был куда легче и отходчивей, и от постоянного противостояния мужу она попросту уставала.
Если бы он так не мучил ее, Лиза давно бы сказала:
«Хорошо, пусть будет так, как ты хочешь. Любое твое желание для меня закон».
Но он, кажется, получал удовольствие, лишь унижая ее и всякий раз поступая против ее желания.
Смешно сказать, одного его кивка хватило для того, чтобы поднять ее настроение. В который раз она подумала, отчего Станислав не хочет быть счастливым?
В то, что он, по собственному признанию, был убийцей матери, ей не верилось.
Потанцевав танец с Юреком, она перешла к Михалу, потом ее перехватил Ольшевский, затем ее пригласил Теодор. Но все время она помнила, что Станислав нездоров, и каждый раз обращала к нему внимательный взгляд, отмечая для себя, что ему становится все хуже.
Наконец она не выдержала и сказала:
— Все, я прошу передышки! Мне хочется немного посидеть возле мужа.
Насчет раны Станислава, кроме Янковича, никто не знал, и Лиза чувствовала себя не вправе даже заикнуться своим партнерам о нездоровье мужа…
— Станислав, — она села рядом, — я тебя прошу, давай уедем отсюда.
— Тебе хочется в кроватку? — неприятно улыбнулся он. — Ты соскучилась по моим нежным ласкам?
— Я устала, — соврала Лиза. — Наверное, я еще не очень привыкла к вашему климату, потому что до сих пор ощущаю некоторую слабость…
— Хорошо. — Он тяжело поднялся и, увидев тревогу на ее лице, усмехнулся:
— Кажется, я ощущаю то же самое… Погоди немного, я поговорю еще с одним человеком, и мы поедем домой.
Лиза тоже поднялась и стала за колонной так, чтобы ее не было видно из зала. Она больше не хотела ни с кем танцевать. Конечно, колонна, она и есть колонна, это не стена, чтобы спрятаться надолго, но она надеялась, что мужчины хотя бы догадаются оставить ее в покое.
— Княгиня Поплавская! — окликнули ее.
К Лизе подошла, как она сразу поняла, Ева Шиманская. Она произнесла какую-то фразу по-польски, из которой Лиза кое-как разобрала, что женщина спрашивает, знает ли княгиня, кто она такая.
— Простите, я не говорю по-польски, — на французском ответила Лиза.
— Холера ясна! — прошипела Ева и опять произнесла что-то, из чего Лиза поняла, что ее ругают, а по-французски Шиманская говорит очень плохо. — ai… enfant… fille[35] Станислав!
Лиза поняла и растерянно спросила:
— Quel age a votre fille?[36].
Но Ева, кажется, не поняла, она сделала еще один шаг в направлении Лизы, и тут откуда-то появился белокурый молодой человек, который схватил ее за талию и оттащил от Лизы, что-то негромко выговаривая.
