Лариса Шкатула - Пани колдунья
— Простите, дорогая, — обратилась она к Лизе, в то время как Станислав почтительно целовал ее руку. — Но мы и подумать не могли, что наш холостяк так скоропалительно женится и даже не позовет нас на свою свадьбу.
— Моя жена, Поплавская Елизавета Николаевна, — поспешно представил Станислав, притворившийся, как показалось Лизе, сконфуженным; вряд ли он так уж дорожил мнением этих Кромицких. — А это наши любезные хозяева — граф и графиня Кромицкие. Не правда ли, ма шер, такого приема тебе еще не доводилось видеть?
Лиза могла бы сказать, что видела, и не раз, но, насколько она успела узнать своего мужа, такой грубой лестью он по-своему издевался над Кромицкими и в душе наслаждался этим. Будь Лиза по-другому воспитана или имей другой характер, она тоже получала бы удовольствие, насмехаясь над другими, и гораздо быстрее нашла бы со своим мужем общий язык. К сожалению, ей ничего не оставалось, как произнести:
— О да, роскошнее вашего приема мне не доводилось видеть!..
Супруги Кромицкие просияли и самодовольно переглянулись.
— Анна, — представилась графиня.
— Меня все зовут просто Ладислав, — поклонился Лизе граф. — Мы с женой исповедуем демократию, хотя многих это шокирует.
Лизу удивило слово «демократия».
Что же такое демократия? Кажется, это греческое слово. Власть народа? Лиза никогда бы не подумала, что люди, живущие в таком великолепном дворце, вообще думают о народе.
Граф припал к ее ручке, едва заметно окинув взглядом, и, кажется, оценил по достоинству — столь поспешная, предварительно не объявленная женитьба обычно предполагает мезальянс. Но княгиня не смахивала на представительницу другого сословия, как и на бесприданницу. Это понимание она прочла в глазах графа. Оставалась внезапная любовь, и это он мог одобрить…
— Пойдемте, я представлю вас нашим дамам, — предложила графиня Кромицкая, как бы невзначай переходя на французский язык. — Эти мужчины бывают так неуклюжи, а мы все просто сгораем от любопытства, кто вы, прелестная незнакомка?
— Спасибо за «прелестную», — непринужденно отозвалась по-французски Лиза.
Но и среди нескольких дам, к которым подвела Лизу графиня, не было той — или все же того? — ненавидящей. Она поболтала с ними, сообщила, что из России, извинилась за незнание польского языка.
— Но я выучу, непременно, — горячо пообещала она, вызвав одобрительные улыбки женщин.
Оказалось, что одна из дам — среди них не было юных дев, все были представительницами более зрелого возраста — в молодости знала ее отца, когда приезжала в гости к родственникам в Петербург.
— Помню, помню, — оживилась она, — Николя Астахов, веселый, кудрявый. Большой проказник! Но очаровательный. Подумать только, у него уже взрослая дочь, быстро же летят года…
Они обменивались такими вот легкими, необременительными фразами, от которых Лиза почему-то стала уставать. Она чувствовала, что за щебетом женщины скрывают свой интерес к ней и некоторое недоумение: отчего это Станислав привез себе жену из России? Неужели полек ему было мало?
А скорее всего, они скрывали еще что-то, чего она пока не знала, оттого и была в напряжении, ждала: вот сейчас кто-то из них скажет…
— Умоляю красивейших женщин Польши позволить обратиться к ним с нижайшей просьбой, — раздался вдруг веселый мужской голос.
Лиза обернулась: это же Теодор! Слава богу, он появился вовремя!
— Ах, это наш юный Аполлон, — милостиво улыбнулась одна из дам. — Что же он хочет?
— Похитить у вас княгиню Поплавскую. Ненадолго. Всего на тур вальса!
— Что поделаешь с этой молодежью, — притворно вздохнула другая, — забирайте, чего ж княгине скучать с нами…
— Сомневаюсь я, что пан Янкович ограничится только вальсом, — добавила еще одна.
Впрочем, Лиза не стала даже вникать в подтекст этих слов, подавила невольный вздох облегчения и обратила сияющий взгляд на Теодора:
— О, мсье Янкович, как вы кстати!
— Мне пришлось… сказать не правду, ведь вы пока не обещали со мной танцевать, — сказал он, — но у вас был такой тоскливый взгляд.
— Я даю согласие вам на тур вальса, тем более что в моем бальном карне[32] нет пока ни одного танца. И, честно говоря, мсье Янкович, у меня вообще нет этого карне!
Она звонко расхохоталась.
— Разве вы не обещали звать меня просто Теодор? — спросил он, уверенно ведя ее по залу, где уже кружилось несколько пар. — Ваш муж уже стал беспокоиться: выручай, говорит, Тедик, мою жену, пока ее не съели эти старые гарпии![33].
— Так это Станислав обо мне побеспокоился? — удивилась Лиза.
— Что же в этом странного, — несколько нерешительно отозвался Теодор, — Станислав ведет себя, как и положено любящему мужу…
«Странная у него любовь, — в который раз подумала она. — Я и прежде знала, что любить не очень легко, но тем не менее любовь дает человеку радость, счастье, говорят, даже крылья, а наша со Станиславом любовь скорее мрачна и печальна, а уж к полетам никак не располагает!..»
— Ну, вот вы и загрустили, — вернул ее к действительности голос Теодора. — Может быть, лучше рассказать, как я выполнил ваше приказание?
— Приказание? — задумчиво повторила она и спохватилась: определенно, с нею что-то неладное происходит — витать где-то посреди разговора!.. Она же просила Янковича посетить раненого Петра.
— Да, приказание, ибо королевы должны лишь приказывать своим придворным!
— Для этого они, по меньшей мере, должны иметь свой двор.
— Уже есть и двор, уверяю вас, ваше величество…
Но шутки в сторону, я навестил раненого. Мы даже подружились, хотя, узнай об этом Стас, он счел бы мой поступок предательством. Он предельно строг в отношениях…
Лиза подумала, что Теодор очень добрый человек. Своих друзей, кажется, он не может и подозревать в каких-то дурных намерениях, объясняя поступки того же Станислава лишь с точки зрения человека благородного и неспособного на подлости.
— ..Петр Валерьянович отнесся ко мне доверительно. Все рассказал. И знаете, Елизавета Николаевна, я был поражен силой любви, толкнувшей Станислава на такой… отчаянный поступок: украсть невесту из-под венца, как какой-нибудь… башибузук![34].
Лиза улыбнулась этому слову, которое так странно прозвучало посреди французской речи.
— Я начал учить русский язык, — признался Теодор. — Оказывается, он очень похож на польский.
— Наверное, это неудивительно, ведь мы — славяне, — сказала Лиза, чтобы только поддержать разговор, который требовал от нее определенных усилий: она все время старалась оставаться хладнокровной.
Никто не должен догадываться о сложных отношениях между нею и Станиславом.
