Граф и Дикарка - Лия Титова
Постепенно жизнь в Гейл-Прайори вошла в обычное русло. Леди Джулия не пережила смерть дочери, но смирилась с нею. Мегги присматривала за свекровью и попросила служанку всегда быть при вдовствующей графине. Утро было холодным и пасмурным, но в замке было тепло.
На завтрак спустились все, не желая сидеть по комнатам. Стряпуха приготовила овсянку, от которой никто не отказался. Мегги с аппетитом принялась есть, а вот леди Джулия… Эдвард с жалостью посмотрел на мать, она заметно осунулась, в волосах появились новые седые пряди, но огонь в глазах не угас. В них светилась надежда.
- Уверена, что выдержишь поездку к Риане?
- Не волнуйся, Эдвард, - попросила она. – Я устала сидеть в четырех стенах.
- Делай, как считаешь нужным, - разрешил Чилтон. – Томас отвезет тебя.
Они не успели закончить завтрак, как в столовую вбежала перепуганная до смерти служанка, готовая отдать душу прямо на пороге.
- На тебе лица нет, - прикрикнула на нее леди Джулия. – Что тебя напугало?
- Там… там… - задыхалась она, тыча пальцем за спину.
- Что там? – терпеливо спросил граф.
- Дьяволы! – запричитала она, прижимая руки к груди, крестясь и снова сжимаясь. – Они такие огромные! На них юбки! Господи! Что же будет?
- Как считаешь, дорогая, - приподняв бровь, спросил Эдвард, внимательно глядя на жену, - не могли ли твои родственнички пожаловать сюда?
- Все может быть, - невозмутимо ответила она.
- Мегги! – громовой голос проникал сквозь двери и стены.
- Отец! – прошептала она трясущимися губами и закрыла глаза. – Он очень сильно разозлился, Эдвард.
- Что прикажете делать, милорд? – вежливо уточнил стражник.
- Открывай ворота, Адам, - вздохнул Чилтон. – Не могу же я оставить на улице родных?
Мужчина ринулся выполнять приказ хозяина, надеясь, что шотландцы не начнут убивать их всех, когда познают всю правду.
- Давай выйдем во двор, любимая, - предложил мужчина. – Нужно встретить твоего отца.
- Я с вами, - твердо заявила его мать.
- Лучше не надо, мама, - попросил Эдвард. – Сначала мы с Мегги.
- Я не знаю, что ожидать от отца и братьев, мама, - поддержала мужа девушка.
С сомнением вдовствующая графиня позволила детям выйти на улицу, но сама незаметно подошла к входной двери, которую предусмотрительно оставили приоткрытой, чтобы леди Джулия могла свободно подслушивать и подсматривать. Эдвард слишком хорошо знал собственную мать, вот и облегчил ей жизнь, чтобы потом не получить уже от обеих. Ему нравилось, что женщины нашли общий язык, стали родными друг другу, но умом понимал, что против него они тоже будут выступать вместе. Вот он и не лез на рожон, предпочитая голову на плечах, а лицо без царапин. У него и так назрел диспут на кулаках, который тоже хотелось свести на нет.
- Не люблю выяснять отношения на голодный желудок, - достаточно громко жаловался он, ни в чем себе не отказывая. – Они не могли приехать позднее?
- Крепись, дорогой, - заботливо проговорила Мегги, скрывая улыбку. – Покажи моему отцу и братьям, что ты готов к встрече и ждал ее. Больше всего шотландцы уважают смелость.
- Как и англичане, - со скромным смешком напомнил он.
Отряд шотландцев въехал во двор, с надменным высокомерием изучая дом врага, пока никого не трогая. Все же Мегги была в замке, и откровенная вражда могла навредить ей. Они увидели, как на крыльцо выходят двое – мужчина и женщина. Он был крупным и наглым. Его слова разносились в тишине утра, заставляя скрежетать зубами – наглый и самоуверенный, но это быстро лечится зуботычинами. Рядом с ним стояла настоящая английская леди, в которой только после десятого взгляда можно было узнать Мегги. Снова она выглядела утонченной и ухоженной. Ее длинные волосы служанка заплела в косу, которую уложила в корону на голове, украшенную шпильками с драгоценными камнями. Платье на сей раз зеленого цвета струилось вдоль тела, подчеркивая достоинства женской фигуры. Отец скрипнул зубами: точно нацепила корсет! А килт даже не подумала показать. Его только успокаивало, что вырез на платье был скромным, и рукава длинными, хоть здесь он не мог предъявлять претензий. Дуглас успел придирчиво изучить дочь: Мегги не выглядела несчастной и сломленной. Рядом с Мартингейлом стояла гордая и сильная женщина, которую не сломали, а дали обрести себя. И она почти прикасалась к ненавистному англичанину, создавая с ним одно целое. Они выступали вместе против всех невзгод, дошло до лаэрда. Дуглас уже принял тайные решения. Теперь все дело было в англичанине. Если не оплошает, Мегги получит все, что хочет. Но испытать на прочность проклятого сассенаха он был обязан, чтобы не выглядеть слабым в глазах воинов. Эти дикари, шотландцы, ценили силу и отвагу. Пусть доказывает, что не хуже, иначе его сожрут, не подавившись. И что-то подсказывало лаэрду, что знакомство с этой семейкой надолго запомнится и испортит аппетит многим горячим головам.
Ни Мегги, ни тем более Эдвард не догадывались, к каким выводам пришел мрачный и властный лаэрд, не делясь со всеми своими заключениями. Он слишком хорошо понимал презрительное отношение его народа к англичанам, Мартингейл обязан был доказать, что достоин не только их уважения, быть мужем Мегги и зятем самого Дугласа.
Эдвард насчитал около тридцати воинов в отвратительном настроении – огромных, волосатых и грязных, да еще в «юбках» - дьяволы, одним словом, но ему не было страшно. Он встряхнулся и жаждал пообщаться, радуясь, что скука закончилась. Его занимало несколько животрепещущих вопросов, от которых он тихо хохотнул и плечи пошли ходуном: кто его будет бить, что учудят жена и мать, когда дело дойдет до мордобоя? Он печенкой чуял, что побегут грозные незваные гости, еще не имевшие возможности столкнуться с мстительной изобретательностью взбешенных именно на них женщин. Эдвард помолился богу, что умудрился не поссориться с матерью и удовлетворял все желания Мегги, поэтому уцелеть у него было больше шансов, но сообщать об этом колючей родне раньше времени не собирался. Должен
