Мой любимый шотландец - Эви Данмор
Хэтти бросила на него взгляд. Плечи расслаблены, густые темные ресницы опущены, словно он дремлет. Люциан спал мало: ложился слишком поздно, вставал слишком рано, уж это Хэтти успела о нем узнать. Любящая жена непременно подняла бы шум, и Хэтти ощутила новый приступ негодования, потому что он лишил ее таких маленьких заботливых ритуалов.
Люциан проснулся, когда поезд въехал в шумную гавань Грантон и остановился у самой воды.
Хэтти указала на огромную вывеску на берегу: «Паромная переправа Грантон – Бернтайленд».
– Они что – собираются погрузить целый поезд на лодку?!
– Это специальный транспортный паром, – пояснил Люциан с приятной хрипотцой в голосе.
– Понятно.
Его затуманенный взгляд упал на ее руки, судорожно вцепившиеся в край сиденья.
– Исправно работает уже тридцать лет, – проговорил он. – И первого крушения сегодня точно не случится.
Хэтти неохотно ослабила хватку, решив не показывать тревоги. Как это бесит, думала она, пока паром вез поезд и пассажиров через залив, что тридцать лет кряду подобные шедевры инженерной мысли позволяют людям свободно, быстро преодолевать огромные расстояния и осваивать необитаемые территории, и при этом женщине нельзя даже за покупками одной выйти. Слишком опасно, говорят, для ее репутации. Но кто подвергает женщин опасности? Мужчины. До чего же удобно мужчинам, что проступки нескольких представителей их класса даруют им статус защитника и ставят женщин в зависимое положение! В результате они могут вполне законно тащить жен за собой в Шотландию когда заблагорассудится. Разве это не доказывает, что прогрессивность идей вовсе не зависит от возможностей, кому и как пользоваться достижениями прогресса – лишь вопрос воли. Вероятно, скорее мужчины начнут путешествовать вокруг Земли на летательных аппаратах, чем женщины обретут право распоряжаться своей жизнью сами…
В Бернтайленде они пересели в старый, обшарпанный поезд и продолжили путешествие на север. Вскоре пейзаж за окном сменился широкими зелеными долинами, усеянными овцами и домишками фермеров, и на просторе стало легче дышать. Тем не менее, прибыв на одноколейную станцию в Оштермучти, Хэтти выдохлась. Карманные часы показывали ближе к пяти, и она уныло наблюдала, как двое юных шотландцев грузят их сундуки в старомодный черный дилижанс. Девушка вытерпела еще час тряски на изношенном сиденье, и наконец колымага со скрипом остановилась посреди пустынной равнины перед одним-единственным зданием в пределах видимости. Гостиница «Дроуверс». Хэтти глядела в окно с нарастающей тревогой. Серый каменный дом в два этажа покрывала темная сланцевая черепица – причудливое сочетание старых, видавших виды стен и новых пристроек, благодаря чему казалось, что здание растет само по себе. Оно и в самом деле производило впечатление живого организма, причем заметно кренящегося вправо, словно некогда застыло при попытке бегства.
Хэтти содрогнулась.
– С этим домом что-то неладно!
Люциан подался к окну, разглядывая гостиницу.
– Как и со всеми домами в Шотландии, которые мне довелось повидать.
Лицо его было так близко, что девушка ощутила запах мыла для бритья. Она отпрянула, муж смерил ее мрачным взглядом и энергично распахнул дверцу. На негнущихся ногах Хэтти двинулась за ним следом ко входу в зловещую гостиницу. И вот она уже визжит и отскакивает назад, едва не угодив в страшные когтистые лапы. В коридоре их встретил огромный черный медведь на задних лапах, навеки застывший с открытой в безмолвном реве пастью.
– Он давно мертв, – заверил Люциан.
Хэтти поймала себя на том, что жмется к мужу, и поспешно отступила.
– Весьма ценное замечание.
Она все еще прижимала руку к бешено стучащему сердцу, когда из глубин темного коридора вышла невысокая упитанная женщина. В каштановых волосах виднелись серебряные пряди, в уголках глаз залегли морщинки – видимо, от частого смеха и привычки щуриться.
– Миссис Бернс, – представилась она, переводя дух. – Я тут хозяйка, мы с мужем владеем гостиницей пополам. Мистер Бернс ждет вас внутри. Надеюсь, путешествовали вы без приключений; дождей выпало неожиданно много, и дороги развезло. Мои сыновья отнесут багаж прямо в номер, сэр. – Она посмотрела на Хэтти и кивнула в сторону медведя: – Не бойтесь Алистера, мэм, он хороший парень. Пожалуйте за мной.
Низкие черные потолки и деревянные стены гостиницы покрывал слой пыли. Старинные газовые рожки в коридоре сочили оранжевый свет на рога, крылья и лапы – чучела лесных животных высились друг над другом в стеклянных шкафчиках и на полках, расположенных близко-близко. К тому времени когда они с Люцианом добрались до конторки, Хэтти изрядно поплохело от вида нежити. Высокий, лысый хозяин за стойкой приветствовал их с большим радушием. Вероятно, в этом богом забытом месте гости бывают редко и вряд ли задерживаются надолго. А может, они остаются здесь навсегда?
– В телеграмме, отправленной вчера, я упомянул, что на время нашего пребывания моей жене понадобится горничная, – сообщил Люциан, расписываясь в журнале учета постояльцев. – Плачу по лондонским расценкам.
– Конечно-конечно! – воскликнул мистер Бернс. – Сейчас приведу дочек. Подождите минуточку!
Он юркнул за тяжелые шторы в подсобное помещение.
Тишина стояла, как на дне озера. На конторке рядом с колокольчиком сидело чучело ворона, любознательно склонив голову. Хэтти повернулась к Люциану. Он стоически смотрел прямо перед собой.
– Что вас заставило выбрать столь странное место? – прошипела она.
– Это единственная гостиница рядом с шахтой.
Хотя они стояли слишком близко друг к другу, в подобной обстановке Хэтти решила далеко от мужа не отходить.
– Здесь отвратительно, – заметила она. – В полночь медведь Алистер со своими друзьями наверняка оживает и кормится постояльцами.
Внезапно Люциан положил руку ей на талию и притянул к себе.
– В справочнике по этикету говорится, что предназначение женщины – быть дружелюбной, очаровательной и достойной восхищения, – прошептал он, и в его голосе слышались отдаленные раскаты грома. – Не поленитесь с ним ознакомиться.
– Хм-м, – пробормотала она, – где вы откопали это барахло? Думаю, его лучше сжечь.
От прикосновения мужа пульс Хэтти участился, но он убрал руку и
