Невеста змея - Валерия Аристова
Спустя два дня Генри и Элли обвенчались в домовой церкви губернаторского дома. Обед, данный в их честь, был весьма скромным, и на нем присутствовали только несколько европейских семей, что жили в Матамбе и окрестностях. Полковник Моррисон и Айза сделали все, чтобы гости их не чувствовали себя чужими, но уже через два дня, воспользовавшись тем, что на побережье отправился большой обоз, Генри и Элли решили ехать вместе с ним. Желания бродить в джунглях, спасаясь от разного рода разбойников, у них больше не было.
Дорога домой показалась им обычной морской прогулкой. Они много говорили, смеялись, и делились разными историями, будто только что познакомились, и будто не было их приключений в затерянном в саваннах городе, будто Анджела не осталась там, в Городе Больших Камней, и будто никогда не стояла Элли в шаге от золотого колодца, что грозил ей смертью.
Добравшись до Португалии, они пересели на корабль в Гавр, откуда уже переправились в Дувр, наконец-то оказавшись на родной земле.
Генри казалось, что только ступив на улицы Лондона, он вдруг станет самим собой. Тем юношей, что не далее, как год назад, отправился в Ливерпуль на похороны дяди. Тем юношей, что был влюблен в кокетливую девчонку, и боялся, что она не дождется его. Но входя в гостиную матери, он не мог отделаться от ощущения, что снова оказался в городе Нука, что Нук сейчас войдет в двери, усмехаясь и изображая его брата, и прочтет ему лекцию о желаниях. Элли стояла рядом, еще больше усиливая его желание увидеть вместо брата Нука.
Но в зал вошел его брат. Остановился, приветствуя его.
— Родители отправились в поместье, уже уверенные, что ты погиб. Мы искали тебя столько дней, искали твой труп! И ты даже не соизволил сообщить, что жив.
Генри снова пожалел, что перед ним не Нук. На Нука он имел право злиться, на брата — не имел. Брат был прав. Прав во всем. Он смутился, и представил ему Элли.
— Леди Элис, моя жена, дочь известного профессора Ольстена, который погиб в дебрях Африки. Я имел честь сопровождать леди Элис к ее отцу, и только узнав о его смерти, мы вернулись домой.
— Значит, леди Элис — наследница всего того огромного состояния, что ее отец хранил в Лондонском банке? Всех его работ по культуре Африки и древним языкам? — спросил брат.
— Я еще не разбирался в этом, — сказал Генри, который только сейчас узнал о всех достижениях Джеймса Ольстена, — сначала мы с леди Элис должны отдохнуть от путешествия и съездить к ее приемным родителям в Ливерпуль.
— Добро пожаловать в семью, леди Элис, — проговорил брат, и Элли улыбнулась ему своей заразительной улыбкой.
…Леди Эстер очень постарела. Если раньше она вся сияла и выглядела не сильно старше своих дочерей, то сейчас лицо ее избороздили морщины, глаза ввалились, она исхудала и поседела. Встреча ее с Элли была холодна и обе плакали, не жалея слез. Известие, что любимая дочь не вернется, окончательно подкосило леди Эстер, и она слегла, долгое время не выходя из комнаты.
— Анджела сказала, что не вернется, но просила передать вам, что ваше самое большое желание исполнится, — проговорил Генри, чувствовавший огромную вину перед этой сломленной судьбой женщиной.
— Да я только и желала, что иметь двоих детей! — воскликнула леди Эстер, приподнимаясь на подушках, — больше желаний у меня и не было никогда! Но судьба отобрала у меня и ту единственную дочь, что я смогла родить!
Она захлебывалась рыданиями, и Элли и Генри поспешили покинуть город, навсегда переселившись в Лондон.
Впрочем, тот юноша, которого ожидал вернуть на место в своей душе Генри, так и не вернулся. Многочисленные друзья сначала пытались завлечь его в свою компанию, но вскоре оставили в покое. Генри было скучно в их обществе, будто он был глубоким стариком среди молодежи. Он предпочитал общество Элли и книг, которые полюбил после возвращения в Англию.
Просматривая книги и материалы, собранные отцом Элли и пересланные в Академию наук, Генри заинтересовался древним языком, тем более, он слышал, как звучат слова, записанные странными рисунками. Он засел за расшифровки, продолжая дело профессора Ольстена, описывал артефакты, которые путешественники привозили из саванн.
— Африка не отпускает, — говорила Элли, сидевшая с рядом с Генри во время его научных изысканий.
Он поднимал на нее глаза.
— Не отпускает. И не отпустит никогда.
Спустя год подоспело странное известие из Ливерпуля. Сэр Майкл писал, что месяц назад леди Эстер разродилась от бремени двойней и приглашал Элли на крестины.
«Девочки здоровы» — писал он, — и обе как копии похожи на Анджелу'.
— Но ведь… она же совсем не молода, — проговорил Генри, совершенно растерявшись.
Элли лучисто улыбнулась.
— Почему же? Это в последнее время она выглядела старухой, убитая горем. На самом деле, ей нет и сорока лет.
В этот день Анджела приснилась Элли во сне. Они снова шли по лабиринтам древнего города, держась за руки. Анджела что-то говорила ей, звеня золотыми волосами.
— Сестрички будут очень счастливы, — добавила она в конце, — я знаю это. Потому что очень этого хочу.
Возможно, мир был устроен как-то не так, как привыкли воспринимать его обычные люди. Элли не знала. Но проснувшись утром, она ощущала запахи саванны. И запах таких привычных духов Анджелы, будто она на самом деле была рядом с ней в городе, где осталась не только Анджела. В том городе, где осталась ее душа.
…
— Ты помнишь свое обещание?
Генри вскочил, очнувшись от тяжелого сна. Вокруг была кромешная тьма, и только где-то далеко, так далеко, что не хватало глаз, чтобы разглядеть, виднелась серебристая фигура.
— Какое обещание? — спросил он.
— Явиться по первому зову. Ты поклялся жизнью Элли.
Нук был очень далеко, но Генри чувствовал его взгляд. Не злой, не добрый, нечеловеческий.
— Помню, — сказал он.
— Время пришло, Генри.
Глава 11
Святой
Нук казался уставшим и растерянным. На этот раз он пустил их в город без всяких проблем, не выставляя золотые купола и фонтаны, а просто распахнул дверь в одну из башен. Мастер иллюзий выдохся, и теперь сидел на голом каменном полу прямо
