Под мраморным небом - Джон Шорс
– Похоже, мой брат...
– Любит гадить не только в отхожем месте, – заключила она и выругалась. – Остерегайся его, Джаханара. Он несет только зло. Ты слышала, как он поступил с христианами?
– Нет.
– Португальцы выкопали новое логово в Бенгалии. Эта провинция так далеко от Агры, что они считали себя в безопасности. Они убили наших людей, а наших детей забрали в рабство. Аурангзеб, узнав про их преступления, с отрядом воинов отправился на побережье. Захватил португальцев, загнал их в церковь, что они построили, и поджег.
– Возможно, я поступила бы так же. Ведь они убили наших людей.
– Да, а детей наших ты тоже заперла бы в той церкви, чтобы они сгорели вместе с убийцами? Видишь ли, Аурангзеб счел, что португальцы их испортили. Он уничтожил и детей.
Я представила плачущих детей, представила, как у них на голове горят волосы, и закрыла глаза.
– Я должна его убить, – прошептала я. – Он погубит империю.
– Я бы с радостью накормила его мышьяком, будь это возможно, но как? Его телохранитель, Балкхи, пробует каждое блюдо, что подают Аурангзебу. Этот недоумок Балкхи даже спит рядом с ним. А днем Аурангзеба охраняют лучшие солдаты империи. Он стал одержимым, Джаханара, в каждом незнакомце видит убийцу, подосланного Дарой.
В помещении было жарко, я стала теребить лиловое покрывало, прикрепленное к моим волосам.
– Дара никогда не решится его убить, – с сожалением сказала я. – Да и я, честно говоря, тоже. Но я с удовольствием избавилась бы от него. Вот бы сослать его на какой-нибудь далекий островок в море.
– Да, на маленький островок, где полным полно змей и нет ни воды, ни тени.
– Я должна поговорить с Дарой, – решительно проговорила я и добавила: – Что бы я ни сделала, Аурангзеб никогда не заподозрит, что ты его предала. И все же будь осторожна, подруга. Изобрази удивление, когда услышишь о том, что случилось.
– Он – кукла в моих руках, Джаханара. Все мозги вашей семьи достались тебе. – Ладли поправила на себе одежду, как всегда, досадуя на свое сари.
– Тебе что-нибудь нужно? – осведомилась я.
– Я любовница принца, и прелесть этого положения заключается в том, моя коварная подружка, что я ни в чем не знаю нужды. У меня столько денег, что хватит до конца жизни.
– Тогда брось его! Исчезни сегодня же и не возвращайся!
– Почти все деньги я отдаю монаху-индусу. Он строит храм. – Ладли перестала возиться с сари. – Когда-нибудь я уйду. Но лишь тогда, когда ты будешь в безопасности и на рупии Аурангзеба будет возведен храм. Когда я смогу похвастаться тем, что он осчастливил индусов.
– Только не надо его дразнить.
– Не волнуйся. В следующей жизни он будет ползать в мусоре, а мы с тобой будем пить вино и жить в свое удовольствие.
Как же мне не волноваться? – думала я. Как поступила бы мама в подобной ситуации?
– Спасибо, Ладли, – сказала я, обнимая ее. – Я не заслуживаю столь верной подруги.
Ладли пожала плечами:
– Перехитри его, Джаханара. Перехитри его, и мы снова будем вместе.
Я стиснула ее в своих объятиях, с ужасом думая о том, чем она пожертвовала, чтобы завоевать доверие Аурангзеба, и что еще ей предстоит выстрадать. Но Ладли стремилась мне помочь, и я попыталась изгнать из головы картины, которые рисовало мне воображение, картины, в которых мой брат осквернял ее.
Мы вернулись к выходу из подземного лабиринта и расстались. Темная, безлунная ночь тотчас же поглотила нас. Я примчалась в Красный форт, оставила коня в императорских конюшнях и направилась в покои Дары. Никто, я знала, не видел меня, так как я шла по коридорам, где бывали только рабы. В ночное время в этих коридорах обычно было пусто, хотя я миновала повариху и проститутку, споривших о том, что лучше: вино или плотские утехи.
Дара, хоть и был женат, предпочитал спать один, потому что он часто занимался делами до глубокой ночи. И сейчас я тоже застала его за работой. На коленях у него лежал древний манускрипт, рядом чадила свеча. Я глянула на книгу и поняла, что это, вероятно, «Упанишады», хотя я, как и почти все остальные, за исключением Дары, не читала на санскрите. Я знала, что он уже сделал черновой перевод, и предположила, что теперь он, очевидно, правит свой текст.
– Где твоя жена и твой сын? – поинтересовалась я, задув свечу.
– Зачем ты погасила...
– Тише, Дара. У ночи есть уши.
– Но почему мы должны разговаривать в темноте? У ночи и глаза есть?
– Очень острые.
Он вздохнул, зная, что мой приход не сулит ничего хорошего.
– Что тебя беспокоит? – спросил он. Со всей возможной серьезностью я сообщила ему о том, что его хотят убить. Дара невозмутимо выслушал меня и осведомился: – Откуда тебе это известно?
Я доверяла Даре, но считала, что подвергну опасности Ладли, если выдам ее.
– Не скажу. Но сведения достоверные.
– Кто их тебе сообщил?
– Пожалуйста, Дара, не спрашивай больше об этом.
– Как я могу судить о достоверности информации, не зная источника?
Стараясь не вспылить, я резко сказала:
– Мне ты доверяешь? Если доверяешь, прислушайся к моим словам. Аурангзеб намерен убить тебя во время предстоящей поездки.
Дара провел руками по волосам:
– Не верю.
– Ты слышал про христиан? – спросила я. Дара кивнул, и я добавила: – Тот, кто убивает детей, способен творить только зло.
– Хорошо! Я возьму своих воинов для охраны. Они не будут знать о заговоре, но защитят меня.
– Своих воинов? Или Аурангзеба? Кто контролирует армию, Дара? Как ты можешь полагаться на преданность солдат, когда речь идет о жизни и смерти?
– Я – будущий император, – с раздражением сказал он. – Они должны меня защищать.
– Почему? Аурангзеб тоже может стать...
– Перестань, Джаханара! Я очень тебя люблю, но, Аллах свидетель, ты сводишь меня с ума. – Дара заложил между страницами павлинье перо и отложил книгу. – Я возьму с собой двадцать человек, которым я доверяю, они меня защитят. Все, представление окончено.
– Представление? Я пытаюсь тебя спасти.
– И я тебе благодарен. Но больше можешь ничего не говорить.
Я кивнула, уже думая о
