Кэтлин Гаррингтон - Навеки твоя
Эта женщина доверилась ему, и он, несмотря на то, что она сводит его с ума, заставляя сгорать от желания, сможет сдержать данное ей слово.
Франсин снова похлопала по одеялу, предлагая сесть на кровать. Однако Лахлан понимал, что ему лучше не садиться на эту мягкую постель. Иначе, не сдержавшись, он просто схватит кареглазую чаровницу, крепко сожмет ее в своих объятиях и упадет вместе с ней на пуховый матрас, а потом будет целовать ее пленительные губы и ласкать ее тело своими умелыми руками.
Лахлану хотелось, уступив зову плоти, который становился все сильнее и настойчивее, овладеть ею немедленно, не мешкая ни минуты.
Однако он понимал, что не стоит спешить. «Эта женщина все равно будет моей», — подумал он. Где-то в глубине души он был уверен, что у них впереди вся жизнь, в которой будут и объятия, и страстные ночи любви. Ему нужно только немного подождать, пока она сама не поймет, что они созданы друг для друга и должны быть вместе.
Кинрату хотелось увидеть, как эти выразительные глаза загораются от желания, такого же страстного, как то, которое испытывает он сам. Ради этой очаровательной женщины он сможет обуздать свою страсть. Он будет ждать, каждой клеточкой своего естества понимая, что чем дольше продлится ожидание, тем приятнее будет ее капитуляция.
— Что вы хотели мне сказать, леди Уолсингхем? — спросил он.
Услышав хриплый шепот лейрда Кинрата, Франсин выпустила из рук амулет и посмотрела на него.
— Я должна вам кое в чем признаться, — сказала она.
Его губы дрогнули, изогнувшись в усмешке. Когда он заговорил, она уловила в его голосе легкую иронию.
— Вы? Признаться? Что же вы сделали? — спросил он. — Неужели не зажгли в церкви свечу или не бросили монету в кружку для пожертвований?
Понимая, что он дразнит ее, Франсин не сдержалась и прыснула со смеху.
— Если бы все было так просто, то я сама могла бы с этим справиться, — сказала она.
Кинрат молча ждал, понимая, что ей трудно говорить, и давая возможность собраться с духом.
Опустив глаза, Франсин теребила голубую ленточку на ночной рубашке и разглядывала свои колени. Набрав полные легкие воздуха, она решительно выдохнула и, подняв голову, посмотрела на него.
— Должна признаться, Кинрат, что я вела себя как законченная эгоистка, согласившись участвовать в том, что вы предложили мне сегодня утром в библиотеке лорда Беддигфелда. Но я пошла на это не ради спасения собственной жизни, — призналась она, прижав руку к груди. — Узнав, что какие-то злодеи хотят убить мою маленькую девочку, я очень испугалась.
Лахлан осторожно сжал ее руки в своих ладонях.
— Это вполне естественная реакция, — заверил он ее. — Леди Франсин, не стоит обвинять себя в том, что вы хотите спасти свою малышку.
Услышав, как он с легкой шотландской картавостью, придающей его голосу особое очарование, произносит ее имя, она почувствовала огромное облегчение. Его слова, словно чудодейственный бальзам, исцеляли ее истерзанное сомнениями сердце. Франсин снова заговорила.
— Однако, разрешив вам охранять меня, я подвергла вас смертельной опасности, — сказала она.
Шотландец пожал плечами.
— Предлагая этот план, я и сам понимал, что затея довольно рискованная. — Усмехнувшись, он двумя пальцами приподнял ее подбородок. — Пока вы живы, леди Уолсингхем, я в полной безопасности. Этим мерзким ублюдкам нужно обвинить меня в вашей смерти, а это значит, что они меня не тронут до тех пор, пока не будут иметь на руках доказательства моей виновности.
— Но вам грозит опасность не только со стороны приверженцев дома Йорков.
Услышав ее слова, он удивленно вскинул брови.
— Неужели еще кто-то хочет избавиться от меня? — спросил он таким спокойным голосом, словно речь шла не о жизни и смерти, а о том, что в конюшне завелись мыши.
— Вы знаете маркиза Личестера?
Увидев в ее бархатных глазах слезы, Лахлан почувствовал, как у него сжалось сердце.
— Да, знаю.
Шмыгнув носом, она прерывисто вздохнула.
— Мы с Эллиотом знакомы с детства. Имения наших родителей находятся по соседству. В Нортумберленде. Он много раз подавал прошение королю Генриху, умоляя его величество разрешить ему жениться на мне.
Лахлан нежно гладил руки Франсин, пытаясь успокоить ее. «Я бы с большим удовольствием свернул шею этому Личестеру. Однако сейчас не время изливать свою ненависть», — подумал он.
— Я это понял еще утром из вашего разговора с лордом Беддингфелдом, — сказал Лахлан и кивнул Франсин, чтобы она продолжила свой рассказ.
— Вечером, когда мы с Эллиотом танцевали, он сказал, что убьет вас. Он думает, что мы с вами любовники. — Слезы покатились по щекам Франсин, она вытерла их рукавом ночной рубашки. — Мне… следовало сразу предупредить вас, Кинрат, а не ждать до ночи. Из-за меня у вас появились враги. Простите меня, пожалуйста. Если бы сегодня с вами что-нибудь случилось, это целиком и полностью была бы моя вина.
Взяв руки Франсин, Лахлан поднес их к своим губам.
— Если бы меня убили, то виноват в этом был бы только я сам, — сказал он. — Потому что не смог дать достойный отпор нападавшему. — Он усмехнулся. — Не волнуйтесь, леди Уолсингхем, никого из нас не убьют. И Анжелика тоже будет жива и невредима. Я вам обещаю. Неужели вы забыли о том, что вас охраняю не я один? Все мои родственники готовы жизнь отдать за вас и вашу дочь.
— Вы говорите об этом с такой уверенностью, — прошептала женщина и наклонилась к нему. Лахлан почувствовал, как запах лаванды щекочет его ноздри.
— Потому что я знаю это наверняка, — ответил он, увидев в ее глазах сомнение.
Момент был настолько интимным, что, казалось, время остановило свой бег. Тишина, комната, освещенная свечой, полночь, их приглушенный шепот, ее ночная рубашка с высоким воротом, отделанная тонким кружевом, ее нежное дыхание на его лице… Все это навечно останется в его памяти.
Лахлан знал, что в старости будет вспоминать каждое мгновение этой ночи, переживая заново неимоверное счастье, которое ему довелось испытать.
Господь всемогущий, да он готов утонуть в ее прекрасных, полных слез глазах!
Украдкой посмотрев на него из-под опущенных ресниц, Франсин горестно усмехнулась:
— Я так и не поблагодарила вас за то, что сегодня вы, выиграв состязание лучников, спасли от провала наш спектакль.
Улыбнувшись в ответ, он сказал:
— Я все думал, когда же вы вспомните об этом.
— Кажется, я обещала поцеловать вас, лейрд Кинрат.
— Так все и было, леди Уолсингхем.
«Интригующее начало», — подумал Лахлан, наблюдая за тем, как она, плотно зажмурив глаза, тянется к нему губами. При этом ее руки по-прежнему лежали на коленях.
