Жюльетта Бенцони - Изгнанник
С этого момента в большом доме больше не раздавались ни вопли, ни смех, ни веселое топотание малышки. Отныне она вела себя строго, как будто в Тринадцати Ветрах кто-то умер. Теперь она ходила понуро и молча, все время таская с собой куклу, к которой в прежние времена не проявляла никакого интереса, предпочитая ей щенков с конюшни или с фермы – Агнес не хотела держать их в доме, – а особенно лошадей, не считая уток, кур и даже гусей, которых совершенно не боялась. А теперь, с куклой под мышкой, она семенила впереди Белины, иногда устраиваясь в большой гостиной, как будто она взрослая дама, приехавшая с визитом. Чаще всего она требовала от Белины, чтобы та открыла ей дверь в библиотеку отца. Гувернантка никогда не отказывала ей, боясь вызвать капризы, истерику и даже приступ бешенства. В библиотеке она устраивалась поближе к огню, – Потантен топил там камин каждый день, чтобы хозяин, если вернется, застал свою комнату теплой, – садилась на подушечку рядом с любимым креслом Гийома и оставалась в таком положении целыми часами, глядя на языки пламени, отбрасывающие отблески на стены, на осыпающийся пепел от сгорающих в огне больших буковых или сосновых поленьев. И когда после этого гувернантка прерывала ее уединение, приглашая покушать, или наступало время ложиться спать, девочка демонстрировала изумительное послушание…
Еще более странная вещь заключалась в том, что мать и дочь, казалось, избегают друг друга. Больше ни разу Элизабет не бросалась в пылком восторге к Агнес, раскрыв объятия и зарывшись лицом в складки ее юбок, больше ни разу она не обратилась к ней с вопросом, а сама отвечала всегда односложно. И когда молодая женщина, рассердившись, попросила ее объясниться, та сказала ей напрямик:
– Я хочу, чтобы мой папа вернулся!
Однажды, не имея больше сил выносить осуждающий взгляд своей дочери, Агнес, вспылив, бросила ей, что надеется больше никогда его не увидеть… и тут же пожалела об этом – страшно побледнев, Элизабет набросилась на нее, как боевой петушок:
– Вы его ненавидите, но знайте, что я ненавижу вас!
И убежала, не пожелав выслушать, что на это скажет ей мать.
Все это произошло некоторое время спустя после первого визита Потантена в Порт-Бай, когда весть об исчезновении Тремэна начала постепенно распространяться в округе. Большей частью благодаря длинному языку Адель Амель, с которой, кстати, Агнес помирилась: после того как та с негодованием осудила скандальное поведение Гийома, она оказалась лучшей подругой. К тому же «кузина» не заставила себя долго упрашивать и приехала погостить в Тринадцать Ветров. Обстоятельства, потребовали того, чтобы близнецы немного отдалились друг от друга, по крайней мере в географическом смысле; Адриан теперь проводил большую часть недели в Валони, где часто общался с наиболее разъярившимися революционерами из окружения Бюто и его приятеля Лекарпантье, амбиции которого зашли уж очень далеко, он даже заявил как-то, что собирается устроить нормандский Версаль. С каждым днем его угрозы становились все более реальными Тот день, когда Адель, обустроившись водной из комнат дома Тремэнов, праздновала свою победу, означал одновременно и наступление самого сложного периода в жизни для мадам Тремэн. Ее примирение с Адель привело к тому, что она противопоставила себя всем. Все домашние – и Потантен, и мадам Белек – молчаливо осуждали ее. С Элизабет случилась истерика. Мадам де Варанвиль сурово отчитала свою подругу.
Роза вообще была не из тех женщин, которые могут долго скрывать свой образ мыслей. Потантен по секрету рассказал ей о той страшной драме, предшествовавшей отъезду и исчезновению Гийома. Она не стала терять время и тут же приехала к подруге под тем предлогом, что Александр, который вот уже две недели не виделся со своей любимой Элизабет, стал просто невозможен. Роза была очень проницательная женщина, и потому она тут же уловила изменившуюся атмосферу в доме Тремэнов. Усмотрев следы бессонных ночей на трагическом лице Агнес, она попыталась вызвать ее на откровенность. Ее реакция – притворная, конечно, так как она была уже в курсе, – носила отпечаток сопереживания с чувствами молодой женщины, душа которой буквально разрывалась от отчаяния. Но когда Агнес стала хвастаться тем, как она выгнала своего мужа из дома, та сказала сердито:
– Ты не имела на это права, и Гийом заслуживает уважения за то, что, согласившись уйти, оказал тебе тем самым большую услугу.
– Я не оставила ему выбора, предупредив, что ни я, ни дети, – мы не увидим рассвета, если он вознамерится остаться…
Роза вскрикнула с испугом и отвращением, и для Агнес это было яснее, чем долгие дискуссии. Взгляд зеленых глаз Розы изменился, став непривычно суровым, и голос прозвучал холодно и бесстрастно, когда она сказала, вздохнув:
– Подумать только, я столько сделала в свое время, чтобы он женился на тебе! А ты! Ты не только отобрала у него его дом, но и использовала при этом самый мерзкий шантаж, который только может быть…
– Он заслужил это! Ты забыла, он обманул меня.
– Я ничего не забыла, и в этом я не хочу его оправдывать. К сожалению, такова мужская натура: они не могут всю жизнь принадлежать только одной женщине. Они, по определению, – полигамны…
– Тебе легко так говорить со стороны, а если бы Феликс обзавелся любовницей?
– Феликс – моряк, и вполне может быть, что иногда в дальнем плавании при заходе в какой-нибудь порт он позволяет себе забыть, что женат. Я не хочу сказать, что мне приятно об этом думать, но, знаешь, я предпочитаю ничего об этом не знать… Впрочем, это не ты его выгнала. Эта ваша родственница – кузина-доносчица, которую он принимал у себя дома и которой давал приют, помогал, – она отблагодарила его за это таким подлым способом, предав его. Эта история с рубашечкой… – я нахожу ее странной…
– Но он же не отрицал… А что касается Адель, то она правильно сделала свой выбор. Она проявила дружеские чувства ко мне и хотела меня защитить…
– Дружеские чувства? Защитить? О чем ты говоришь! Благодаря ей твое семейное счастье разлетелось на тысячу кусочков! А ты потакаешь ей. Выходит, ты сама позволила ей все разрушить. Почему ты не обратилась ко мне, ты ведь знаешь, я всегда готова прийти к тебе на помощь.
В тот раз больше ничего де было сказана Розе так и не удалось разрушить стену, которую Агнес соорудила из смертельной обиды, ревности и злопамятства. Но когда перед Рождеством она узнала, что та самая Адель прочно обосновалась в Тринадцати Ветрах, она тут же села в коляску и поехала к подруге.
Исчезновение Гийома – к которому она очень тепло относилась, – происшедшее уже три месяца тому назад, вселяло тревогу и не располагало к бурному проявлению нежности при встрече. Осунувшееся личико Элизабет, бросившейся к ней на руки, как только она ступила на землю, вызвало у нее слезы и прилив священного гнева. Войдя в гостиную, она сразу заметила Адель, сидевшую в уголке, скромно потупив глаза и уткнувшись в вышивание. Впрочем, ее присутствие не помешало бывшей: мадемуазель де Монтандр громко оповестить, что она специально приехала для того, чтобы забрать свою крестницу на Рождество к себе, чтобы девочка смогла пожить спокойно.
