Любовь & Война - Мелисса де ла Круз
– Я так сочувствую вашей потере, – произнес он, как только удалось взять себя в руки. – Правовой вопрос, который привел вас сюда, имеет отношение к смерти вашего мужа?
– Правовой? – ошеломленно переспросила Чайлдресс. – Что ж, полагаю, это на самом деле правовой вопрос, хотя, по моему мнению, это проявление откровенного вероломства. – Она сделала глубокий вдох. – Мой умерший муж, мистер Джонатан Чайлдресс, прибыл в эту страну из Ливерпуля еще подростком. Он пошел в услужение к мистеру Филиппу Растону, который управлял процветающей пивной на Уотер-стрит, и по истечении семилетнего договора успел так сдружиться с хозяином, что остался у него в должности пивовара, со временем став партнером. Когда в 1769 году мистер Растон готовился отойти в мир иной, не оставив кровных наследников, он объявил о передаче своего дела моему мужу, и так тот стал хозяином пивной. Мой муж был известен как талантливый пивовар настолько, что, вдобавок ко всему лагеру, элю и стауту, что варил для своего заведения, которое по-прежнему носило имя Растона из уважения к благодетелю, он поставлял пиво еще восьми городским пивным. Он постепенно становился довольно богатым человеком, но тут была провозглашена независимость и…
Чайлдресс смолкла, но не только чтобы перевести дух, но и чтобы немного успокоиться. Алекс указал на чашку на столе, и она сделала крошечный глоток.
– Мой муж любил этот город и эту страну. Он считал их своим домом. Он женился на мне, рожденной здесь, в Вестпорте, Коннектикут, и ждал нашего сына и дочь с мыслью, что, как более скромная версия Ливингстонов в штате Нью-Йорк и Картеров в Вирджинии, имя Чайлдрессов будет ассоциироваться с высшим обществом Америки. И все же для Джонатана Америка всегда была продолжением Англии, которая сделала его таким и, по его мнению, сделала такой и эту страну. Когда король призвал его защищать объединение его родины с ее отдаленными колониями, он охотно отправился в бой, и когда умирал на поле боя, уверена, ни секунды не жалел о своем выборе. Хотя я не сомневаюсь, что он с грустью вспоминал о семье, от которой был оторван.
Признаюсь, что мои верноподданнические чувства что к одной, что к другой стороне никогда не носили столь выраженный характер, как у мужа. Мне хотелось мира намного больше, чем быть британской или американской подданной. Все это время я управляла делом мужа, если уместно будет так говорить, с определенной долей мастерства. Несмотря на начало британской оккупации и проблемы с работниками мужского пола, сперва не желавшими подчиняться хозяину в юбке, мне удалось увеличить количество заведений, в которые мы поставляли пиво, с восьми до двенадцати за последние семь лет.
Конечно, поток посетителей поредел, ведь многим американским патриотам пришлось покинуть город, но оставшихся, в том числе и британских оккупантов, терзала такая жажда, что я решилась приобрести здание на Бакстер-стрит и превратить его в пивоварню. Я оборудовала его новейшими чанами и перегонными кубами, чтобы удовлетворить высокий спрос и сохранить качество нашей продукции на должном уровне, и так в этом преуспела, что эль Растона стал известен как один из лучших не только в городе, но и в колонии.
– Вы имели в виду в штате, не так ли? – мягко поправил ее Алекс.
Миссис Чайлдресс грустно улыбнулась, и эта улыбка, пусть и печальная, осветила ее лицо.
– Полагаю, что так.
Алекс прочистил горло.
– На первый взгляд может показаться, что вы пережили войну с меньшими потерями, чем многие другие, – заметил он, но стоило ему заговорить, как взгляд его снова упал на обтрепанные полы когда-то хорошего траурного наряда, странно дополнявшие тревожные линии у глаз и рта. Судя по ее словам, она была далеко не бедной, скорее, состоятельной женщиной, но ее платье и лицо не соответствовали рассказанной истории.
Чайлдресс посмотрела на Алекса невидящим взглядом.
– Деньги не могут вернуть мужа и отца, – произнесла она наконец.
Алекс постарался сохранить на лице бесстрастное выражение.
– Не могут, – согласился он. – Но скажите мне, ваше дело ко мне как-то связано с собственностью вашего почившего мужа?
У Чайлдресс вырвался короткий смешок.
– Дело? Да, именно так и есть, точно. – Она вздохнула, словно не веря, что решится заговорить о своем деле вслух. – Вот только дело это почти никак не связано с моим мужем, зато напрямую связано со мной. Оказалось, что здание на Бакстер-стрит, которое я приобрела, принадлежало американскому патриоту по фамилии Ле Бо, который был на войне, когда генерал Хоу прогнал генерала Вашингтона с Манхэттена в 1777-м, хотя его имя я узнала намного позже. Опасаясь репрессий, остатки семейства Ле Бо покинули город. Они отсутствовали свыше трех лет на тот момент, когда я купила здание, и как я уже говорила, мне о них ничего не было известно. Сделку провел британский полковник по фамилии Льюистон, а документы на передачу собственности были рассмотрены и заверены военным судом. У меня не было никаких причин полагать, что это хоть в какой-то мере необычно и уж тем более незаконно.
Тем не менее, когда британцы покинули город, а американцы вошли, Континентальная армия отняла у меня мое здание, сразу же разграбив его, опустошив и уничтожив каждую бочку в цеху, вывезя все перегонное оборудование в неизвестном направлении. Само здание возвратили наследникам мистера Ле Бо, который, как и мой муж, встретил свой конец на поле боя. Я сказала «возвратили», но это не совсем точно, ведь семья мистера Ле Бо перебралась в маленькую деревушку в Пенсильвании под названием Харрисбург и не проявила ни малейшего желания вернуться в Нью-Йорк.
Я потратила все семейные сбережения на приобретение и оборудование здания, мистер Гамильтон, и теперь оказалась лишена не только своих вложений, но и средств к существованию. Даже пивную на Уотер-стрит, которую муж получил от своего благодетеля, могут у меня отнять, ведь она выступала залогом при получении займа, на который я купила собственность на Бакстер-стрит. Если мне не выплатят никакой компенсации, мы с моими детьми окажемся разорены. Мои кредиторы выкинут нас из нашего дома и, весьма вероятно, отправят меня в долговую тюрьму. В общем, – сказала она, повернувшись к Алексу с первыми следами эмоций в голосе, – я уничтожена, если вы не согласитесь помочь мне.
Пока она говорила, Алекс прокручивал в голове все те новые законы, что он изучил за последнее время. Насколько он понял, продажа
