Сюзанна Кирсли - Забытая история любви
— Политику?
— Я хотела изменить мир, — призналась я. — Ну, и мне казалось, что это все равно когда-нибудь да пригодится. Все в мире завязано на политике.
С этим спорить он не стал, спросил только:
— А почему не историю?
— Опять же, я занимаюсь ею для удовольствия. Учителя всегда отбивают у учеников охоту к своему предмету. Как-то лишают его, так сказать, жизни. — Я попыталась немного смягчить свое заявление: — Не всеучителя, естественно, но…
— Нет-нет, это бесполезно, раз уж вы сказали. — Откинувшись на спинку стула, он какое-то время с любопытством рассматривал меня. — Я постараюсь не обижаться.
— Я не имела в виду…
— Вы сейчас запутаетесь еще больше, — предупредил он.
— Ну ладно. Я все равно так и не окончила университет.
— Почему?
— Потому что до этого времени я написала свой первый роман. Он начал продаваться, и после этого все завертелось так, что мне стало не до учебы. Иногда я жалею, что не получила ученую степень. Хотя, с другой стороны, жаловаться мне не на что, — добавила я. — Мне повезло, что я зарабатываю на жизнь, занимаясь любимым делом.
— У вас талант.
— Отзывы критиков смешанные. — Тут я замолчала, потому что вдруг поняла, чтоон сказал и какэто было сказано. — Почему вы решили, что у меня талант?
Я поймала его.
— Я на этой неделе прочитал одну вашу книгу.
— Да? Какую?
Он назвал.
— Знаете, я получил удовольствие. Правда. Больше всего меня впечатлили батальные сцены.
— Спасибо.
— И видно, что вы очень серьезно относитесь к подготовке материала. Хотя мне было жаль, что главному герою пришлось умереть.
— Я знаю. Я бы и сама хотела, чтобы все закончилось хорошо, но в действительности все произошло именно так, а я не люблю менять историю. — К счастью, многие из читателей одобрили мой финал и, если верить их письмам, получили настоящее удовольствие от такой трагической истории, от души наплакавшись в конце.
— Моей матери ваши книги понравились бы, — сказал он.
Не отрывая руку от лошадиной шеи, я повернулась.
— Ее давно не стало?
— Она умерла, когда мне был двадцать один год.
— Мне очень жаль.
— Спасибо. Мне тоже. Отец эти пятнадцать лет сам не свой. Я думаю, он себя винит.
— В чем?
— У нее было больное сердце, и он думает, что должен был попытаться заставить ее жить спокойнее. — Грэм улыбнулся. — С таким же успехом он мог бы пытаться остановить лавину. Моя мама не знала, что такое покой.
«Вот, значит, откуда у него эта неугомонность», — подумала я. Тут он снова перевел разговор на меня.
— Ваши родители живы?
— Да. И еще у меня две сестры.
— Они живут в Канаде?
— Одна сестра сейчас в Штатах, а другая в Китае, учит английскому. Папа говорит, это наша шотландская кровь гонит нас из дому.
— Возможно, он и прав. Так где же сейчас ваш дом?
— У меня вообще-то нет дома. Я обычно еду туда, где происходит действие в моих книгах, и живу там, пока пишу.
— Как цыганка.
— Примерно.
— Наверняка у вас случаются интересные приключения. Вы встречаетесь с интересными людьми.
— Да, иногда бывает. — Взгляд его я смогла выдержать лишь секунду. Потом отвернулась и принялась гладить челку Тэмми. Тэмми стал подталкивать мою руку лбом, заигрывая. — А вы правы, он действительно дамский угодник.
— Да уж. У него красивая морда, — сказал он, — и он знает, как этим пользоваться. — Грэм снова посмотрел на открытую дверь и на дождь, который продолжал поливать ручьями двор. — Думаю, сегодня покататься нам не удастся.
Он был прав, я знала это, но ничего не сказала.
Если честно, я была не прочь провести остаток дня здесь, в этой конюшне, в компании с Грэмом и Ангусом. Но он явно не смог бы просидеть здесь так долго, поэтому, когда Грэм встал, я последний раз погладила лошадь, подняла воротник и, хотя мне этого совершенно не хотелось, ринулась в дождь, перебежала через двор и запрыгнула в «воксхолл».
На этот раз у меня лучше получилось скрыть свои чувства. Я была так поглощена этим занятием, что и не заметила, как мы доехали до Краден Бэя, миновали его дома и магазины и оказались у начала тропинки, ведущей к моему коттеджу. Грэм остановил машину, вышел и открыл мне дверь. Он скинул куртку, поднял ее навесом над головой и сказал:
— Я проведу вас.
Ангуса он оставил в машине, и мне стало ясно, что заходить ко мне он не собирается. «Ну и хорошо, — подумала я. — Нечего расстраиваться. Не последний раз встретились».
И все же на душе у меня сделалось тоскливо, и я с трудом выдавила из себя улыбку, когда мы дошли до двери и я повернулась, чтобы поблагодарить его.
Грэм стал надевать куртку.
— Попробуем как-нибудь в другой раз, — сказал он.
— Договорились.
— Значит, до завтра. Встретимся на обеде.
— Хорошо.
Он на какое-то мгновение замешкался, как будто собирался сказать что-то еще, но лишь накинул капюшон, улыбнулся и пошел обратно по дорожке. Я же развернулась, чтобы вставить ключ в замочную скважину.
Но руки у меня совсем замерзли и намокли, замок мне сразу не поддался, и я уронила ключ. Тот звонко упал на камни, и мне пришлось нагнуться, чтобы найти его. Когда наконец он нашелся, на мне уже не осталось сухого места.
Выпрямившись, я снова увидела рядом с собой Грэма. Решив, что он вернулся, чтобы помочь, я сказала:
— Все в порядке, я нашла его. — Я показала ему ключ.
Но когда я снова попыталась открыть замок, его рука поднялась и легла мне на щеку, останавливая. На скуле я почувствовала тепло его сильной руки, когда он нежно, едва касаясь, провел по ней большим пальцем.
— Знаете, — промолвил он, — я не рассказал отцу, потому что не хотел делиться вами. Пока еще.
Поначалу я была уверена, что неправильно услышала. А если бы и правильно, что мне отвечать, я решительно не понимала. «Если бы я все это сама писала, — подумала я, — никаких сложностей не возникло бы». Легко писать диалоги персонажей в книгах, но в реальной жизни нужные слова никогда не приходили ко мне, когда были нужнее всего.
Он понял мое молчание несколько по-другому:
— Да, конечно, вам это кажется безумием, но…
— Я тоже не хочу делиться вами.
Учитывая, как я промямлила эти слова, это был вовсе не ответ мудрой и искушенной женщины, каким он по моему замыслу должен был прозвучать, но через пару секунд мне уже было все равно.
Поцелуй был недолгим, но не оставил мне сомнений насчет его намерений. В тот краткий головокружительный миг я чувствовала только его: его тепло, его прикосновение, его силу, а когда он поднял голову, я слегка покачнулась.
