Донна Валентино - Королева его сердца
Данте сунул в протянутую руку Оуэнса свою и глубоко вздохнул. Глориана вся лучилась чистотой и ослепительно прекрасной улыбкой, в которой не было ни намека на неискренность. Ему не впервые приходилось видеть ее очаровательную улыбку. Но даже если бы Данте увидел улыбку Глорианы один-единственный раз, она никогда не стерлась бы из его памяти.
–Женщина, которая собирается стать моей женой… – начал было Данте свою лживую тираду, но тут же почувствовал, как у него перехватило горло, когда она прильнула к нему и просунула руку под локоть. Он подумал, что действительно помолвленный мужчина мог бы положить на руку леди свою, и поступил как, по его мнению, подобает настоящему жениху. Ее пальцы показались ему до невозможности нежными, а кожа – глаже и холоднее самого роскошного шелка. – Моя суженая…
– Нет нужды извиняться за то, что она вызвала ярость Хенни, мистер Тревани. Рыжие всегда сварливы, а что касается ее отца Трэска, то он был упрямейшим сукиным сыном, и она, естественно, унаследовала фамильную черту. – Оуэне говорил не без чувства юмора, улыбаясь одними глазами. – Кроме того, Хенни Лаудон всегда встревает решительно во все, без нее не обходится ни одна свара.
– Мне очень жаль, что я ее расстроила, – заметила Глориана, хотя в ее голосе не прозвучало ни малейшего раскаяния. – Это больше не повторится, потому что мы будем здесь очень недолго.
– Что верно, то верно, – подытожила Мод, сопроводив свои слова убедительным кивком. – Мы уедем сразу же после того, как Глориана завершит некоторые сделки, которые подготовила по телеграфу.
– Вы, мисс Карлайл? – На лице Оуэнса появилось выражение озадаченности, и он вопрошающе повернул голову к Данте. – Вы позволяете своей невесте заниматься делами?
– Моя невеста… – У Данте снова перехватило горло при мысли о том, что Глориана входила в роль жены.
– Он иностранец, – поспешила с объяснением Глориана, опасаясь, что ответ Данте может все испортить. – Он плохо говорит по-английски, но может читать и писать по… гм… Проклятие! Я совсем забыла, как называется этот язык, дорогой мой.
– Цыганский, – подсказала Мод.
– Нет, итал… – попытался было возразить Данте.
– Вот именно. Он цыган. – Глориана мило улыбнулась, взмахнув ресницами. – Спасибо, дорогой. Ты же знаешь, как трудно мне запоминать такие необычные слова.
Данте открыл рот, полный решимости защитить как свою родную страну, так и свое с таким трудом завоеванное знание английского языка, но взгляд Глорианы был настолько красноречив, что Данте тут же замолчал. Он помнил, что она просила не возражать ей, и коротким кивком дал понять, что, хотя и неохотно, он повинуется.
– Я никогда раньше не встречался с цыганами. – Озадаченный Оуэне потер подбородок и нахмурился. – Они все так одеваются?
– О, это же цирковой костюм, – ответила Гло-риана.
– Но почему он носит цирковой костюм в поезде?
– Он разучивал свой номер, – объяснила Мод. – Такое уж у цыган правило, по меньшей мере у цыган – цирковых актеров: они репетируют выступления только в костюмах. – Она торопливо передала Данте одежду, которую до этого момента не выпускала из рук. – Возьми, Данте, раз ты кончил репетировать, можешь переодеться в обычный костюм.
– Гм… – Оуэне снова взял под мышку свое оружие, и в несколько небольших, размеренных шагов обошел Данте кругом, рассматривая его со всех сторон. – А что вы делаете в цирке, мистер Тревани?
– Он акробат на трапеции, – поспешила объяснить Глориана.
– Да, – подтвердил Данте, раздумывая над тем, что такое акробат на трапеции.
– Я и не подозревал, что вагоны компании «Атлан-тик энд Пэсифик рейлроуд» оборудованы тренировочными трапециями.
Оуэне, казалось, принимал этих женщин, но у него были большие подозрения в отношении Данте. Тот счел за благо по-солдатски изготовиться, вспоминая предупреждения мисс Хэмпсон, что Оуэне часто сажает вызывающих у него подозрение приезжих в тюрьму.
– Да нет же, черт возьми! Данте для тренировок не нужны никакие трапеции. – Мод взмахом руки отвергла саму эту мысль. – У вагонов с каждого конца имеется площадка, и он просто перелетает от одного вагона к другому, как большая старая человекообразная обезьяна. Данте знал людей, которые тратили столько же времени на оттачивание своего ума, сколько и на заточку оружия. Он всегда был убежден, что не в меру острый язык восполняет собой недостаток мужских качеств или является следствием тщательно скрываемой трусости. Теперь же ему хотелось самому обладать умением переброситься острым словцом, а не безропотно выслушивать, как его называют старой обезьяной.
– Это небезопасно, – заметил Оуэне.
– Разумеется, поэтому-то я и заставляю его надевать этот костюм. – Глориана костяшками пальцев постучала по нагруднику Данте, который отозвался металлическим гулом. – Это защитит его в случае падения.
– Но пулю не остановит, – возразил Оуэне. – Можно покрыть себя металлическими латами с головы до ног, и все равно останется мало надежды на то, что уцелеешь в Плезент-Вэлли. Там, вЯвапи-Каунти, шерифом Билл Малвинон. Не пройдет и недели, как он пришлет оттуда ваши трупы.
Данте довольно пренебрежительно относился к многочисленным предостережениям, которые они получали, но, слушая этого властного человека со стальными глазами, с такой уверенностью предсказывавшего их гибель, он почувствовал, как у него заколотилось сердце.
– С ней не случится ничего плохого, если я не умру первым.
– Так, вероятно, и будет, – возразил Оуэне. – Хотя я рекомендую вам следить за тем, чтобы она всегда шла впереди вас. Вы запаслись каким-нибудь огнестрельным оружием вроде этого, например?
Не давая Данте времени разгадать смысл этих непонятных для него английских слов, шериф потянулся правой рукой к левому бедру и вытащил из кобуры пистолет. Оуэне чуть шевельнул правым бедром, и покоившаяся на нем винтовка словно сама собой прыгнула в его свободную руку. Поднимая поочередно каждое оружие, он сказал:
– Большинство людей не могут управляться с винтовкой и пистолетом одновременно из-за различия в их размерах. Я же просто говорю, что оружие есть оружие, и в здешних местах, черт возьми, человеку лучше знать, как его применять независимо от размеров. Следите за тем, чтобы эта старая бечевка была привязана к этому вот штырю.
Едва заметным движением запястья шериф заставил пистолет повернуться вокруг его указательного пальца.
– Следите за мной, леди.
Он стал поворачивать приклад винтовки вперед, пока не раздался громкий металлический щелчок, а потом дал ему снова упасть назад. Затем, держа то и другое оружие на уровне бедра, Оуэне повернулся к потертой бечевке, на которую указывал раньше. Пистолет и винтовка на его бедре одновременно выстрелили дуплетом… и четко разрезанная бечевка упала на пыльную платформу.
