Ханна Хауэлл - Горец-защитник
— Добрый вечер, джентльмены, — сказал Саймон, Положив ладонь на рукоять меча. — Я могу чем-то помочь?
— Можешь, — ответил один из мужчин, обнажая в ухмылке рот. — Например, подохнуть.
— Когда-нибудь так и сделаю, как и каждый из нас.
— Да нет, ты отправишься на тот свет раньше прочих.
— Могу я спросить — почему?
— Спросить можешь, да ответа не получишь. Человек, который нас нанял, не объяснил, чем ты ему не нравишься. Но, по мне, какая разница? Денежки-то он заплатил хорошие.
— Этот высокий, светловолосый и весьма хороший собой молодой человек, который лопается от самодовольства?
— Может, ты и угадал. Говорю тебе — он сказал, кого пристукнуть, а почему — не важно.
— Постой, Мак, — громогласно заявил тип неопрятного вида. — Он, кажется, знает, кто нас нанял.
— Ну, разумеется. Еще бы, — отрезал Мак. — Никто не платит за то, чтобы отправить на тот свет незнакомца. Нужно очень хорошо знать парня, чтобы захотеть его смерти.
— Не знаю, кто вы такие, но я уже хочу вашей смерти, — заговорил высокий человек, подходя к Саймону.
С тяжелым вздохом Саймон взглянул на Торманда, который, по-видимому, снова решил, что переоделся до неузнаваемости. Однако глаза не спрячешь, даже отрастив густую бороду и намазав волосы ягодным соком. Как и Илзбет, Торманд решительно не мог понять, что бывают глаза, которые люди не забывают. Например, прекрасные огромные синие глаза. Или глаза разного цвета.
— Кажется, дружище, вы играете с огнем, не боитесь, что вас узнают? — спросил Саймон, вытаскивая меч.
— Я же переоделся, — возразил Торманд.
— В кого? — Саймон кинул быстрый взгляд на лохмотья Торманда. — В нищего?
— Точно. Никто не обращает внимания на нищих. А чего от вас хотят эти наглецы?
— Вы же слышали. Моей смерти. Объясню потом, когда они уберутся. — Саймон взглянул на противников. — Предлагаю вам бросить эту затею. Берите деньги этого идиота и бегите, да подальше.
Мужчины принялись шепотом совещаться, хотя один из них не сводил с Саймона глаз. Тогда Саймон снова взглянул на Торманда.
— Друг мой, вы сможете нацепить самый дурацкий наряд, какой найдете, и отрастить бороду до колеи, но любой, кто глянет вам в лицо, сразу поймет, кто вы. Глаза, болван вы этакий! Ваши глаза невозможно забыть.
— А, чертово семя! Ничего с ними не сделаешь. Но они мне очень дороги. Да и Морэн никак не может решить, какой из них ей больше нравится. Иногда она смотрит мне в глаза, а потом говорит: оба прекрасны! — Торманд усмехнулся, услышав, как Саймон застонал. — Эй, будьте осторожны, они что-то задумали.
— Если хочешь остаться жить, можешь дать нам денег, — сообщил Мак. — Больше, чем дал тот человек. Тогда мы честно скажем, что не смогли тебя убить, потому что ты платишь больше.
— Чудесно, тебе не кажется, Саймон? — рассмеялся Торманд.
После долгих споров и пререканий разбойники удалились с изрядно потяжелевшими карманами. Направляясь вместе с Саймоном к ближайшей таверне, Торманд время от времени посмеивался, вспоминая это странное нападение. Служанка заведения окинула презрительным взглядом лохмотья Торманда, однако провела их к столу в самом углу, подальше от любопытных глаз. Получив по кружке эля, они обсудили все, что поведал Саймону Дэвид.
— Тут Уолтер здорово ошибся, — сказал Торманд, ухмыляясь и подмигивая испуганной служанке.
Саймон понимал, что ее так напугало — достаточно было только взглянуть на Торманда.
— Какой дрянью ты вымазал зубы? Надеюсь, они отмоются?
Зубы Торманда были испачканы чем-то отвратительным, сочащимся прямо из десен.
— Это просто трава, которую намешала Морэн. Она говорит — в Лоханкорри все обойдется. Но не может сказать почему. Толи вы возьмете эти земли, то ли тот, кого король наградит имуществом изменника, окажется добрым лэрдом. Но она думает — вам захочется узнать, что будущее вашей земли не столь уж беспросветно.
Подумав немного, Саймюн кивнул:
— Это хорошая новость. Теперь мне незачем тревожиться, и я смогу сосредоточиться на деле.
Все постепенно начинало становиться на свои места.
— Еще Морэн сказала — вам предстоит суд и придется сделать очень болезненный выбор, или что-то в этом роде. — Торманд пожал плечами: — Она не знает точно. Когда все наладится, в чем-то другом случится разлад. Я говорил ей — лучше дождаться более подробного видения, но она велела рассказать вам именно это.
— Очень туманно даже для Морэн.
— Так и я ей сказал, да она больше слова не вымолвит, сколько ни бейся. Она настояла, чтобы я отправился к вам и рассказал об этом. И правильно, что я пошел. Не то ваш труп уже лежал бы недалеко от королевского замка.
— Я бы с ними справился, — ответил Саймон, пропуская ехидный смешок Торманда мимо ушей. — Мне нужно немного подумать. Может, со временем я пойму, о чем речь.
— Не уверен. А зачем вы снова собрались ко двору? Сейчас, когда вы вот-вот схватите изменников, вам, вероятно, не стоит там бывать?
— Мне нужно поговорить с королем, и как можно скорее, если я хочу спасти Лоханкорри.
— Тогда идите. Я буду ждать вас здесь. Приходите, когда сможете, и расскажите, что узнали и что сказал король.
Немного поколебавшись, Саймон встал из-за стола. Нужно было спешить.
К удивлению и облегчению Саймона, его сразу провели к королю, как только он прибыл на место. Он склонился в поклоне перед монархом, которому присягнул на верность.
— У вас есть для нас новости, Саймон? — спросил король.
— Мы поймали одного из тех, кого втянули в этот заговор, — сказал Саймон и, не называя имен, поведал королю о Дэвиде, делая упор на том факте, что его обманул родственник, которому он очень доверял.
— Что ж, если этот бедняга поможет вам вывести на чистую воду заговорщиков прежде, чем меня убьют, он останется на свободе.
— Благодарю вас, сир. Но есть еще одно дело, прежде чем я приступлю к поимке виновных.
— Лучше говорите сейчас, пока я в добром настроении, поскольку надеюсь на скорый конец этой истории.
— Боюсь, в деле замешан и мой кровный родственник.
— Не может быть! Но вам не следует беспокоиться, что я возложу на вас вину за деяния вашего родственника. Вы просите разрешения отойти от дела, чтобы его закончил кто-то другой? Однако я бы предпочел, чтобы его закончили именно вы. Если в заговоре замешаны всеми любимые и уважаемые люди, вам поверят, если вы заявите об их вине. И никто из тех, кто вас знает, никогда не подумает, что у вас есть что-то общее с паршивой овцой вашего семейства.
Во взгляде короля было нечто такое, что навело Саймона на подозрение — похоже, он догадывался, кто мог быть этой паршивой овцой. Подозрения, однако, остались невысказанными — и с той, и с другой стороны.
