Эйлин Драйер - Леди Искусительница
Увидев его пенис, Кейт не могла отвести от него взгляд. Даже бездействующий, он впечатлял своими размерами. Когда-нибудь она потрогает его, подразнит, чтобы он отозвался, просто чтобы увидеть, получится ли у нее. Она пыталась представить, что она при этом почувствует. На самом деле она уже чувствовала это когда-то. Это может принести ей огромное наслаждение, невероятную радость. Сейчас же это представлялось змеей, ударяющей без предупреждения. Откуда ей было знать, что нечто столь маленькое может причинять такую боль?
Ну, думала она, неизбежно сравнивая Гарри с бывшим мужем, не такое маленькое. Но способное причинить страдания любой женщине, которая будет так глупа, что подойдет слитком близко. Особенно, думала она, снова вздрагивая, если учесть силу, живущую в этом теле, его мощь.
Ей нужно уйти. Уйти и оставить Гарри его снам. Надо бы укрыть его. В комнате было прохладно, но Кейт видела блестящие капельки пота на его груди. Одеяла сбились ниже бедер, однако ей не хотелось беспокоить его.
Она наконец смогла отвернуться. Но краем глаза заметила что-то еще и остановилась. Да, сомнений не было.
Шрамы. Не один, целая дюжина, они были разбросаны по телу Гарри, как дороги, по которым ему пришлось пройти. Длинный бугристый шрам на правом плече, множество неровных бугорков и впадин, которые, как решила Кейт, могла оставить шрапнель. След на бедре оставила пуля, на предплечье были следы ожога. Господи, думала она, дрожа от ночного холода, как он остался жив? Она помогала ухаживать за ранеными после сражения при Ватерлоо и знала, чего ему стоили такие раны.
Как странно, думала она, подавленная свидетельством его страданий. Она никогда не задумывалась, какой жизнью жил Гарри последние десять лет. Кейт знала, что его больше нет в Мурхейвене; этого было достаточно. Какой бы ни была его жизнь, она была лучше, чем ее. Теперь она уже не была в этом уверена.
Словно напоминая ей, что не все его раны были физическими, Гарри снова заметался, его ладони раскрывались и сжимались, ноги тоже подергивались.
— Вперед, храбрецы! Ну же!
Стон, рот широко открыт, лицо искажено, рука вытянута. Кейт не выдержала. Она подошла и взяла его за руку.
— Нет, Гарри, все хорошо. Вы справились. Ваш отряд отличился.
Господи, что она делает? Какое ей дело до Гарри и тем более до его кошмаров.
— Нет… нет, они смяты!
— Не останавливайтесь, — говорила она то, что слышала от него раньше. — Не останавливайтесь; вы прорветесь.
По сокращению мышц и отрывистому дыханию она чувствовала, что он снова переживает атаку.
— Все позади, — шептала она, проводя пальцами по его лбу. — Видите, Гарри? Армия подошла. Можно отдохнуть.
Он с такой силой сжал ее руку, что пальцам стало больно, но его тело расслабилось. Кейт вздохнула с облегчением. Может быть, теперь он будет спать.
«О, Гарри, — думала она, чувствуя, как в горле стоит ком, глядя на когда-то любимые черты, — у меня достаточно своих кошмаров. Я не хочу еще и ваших».
Однако судьба сыграла с ними злую шутку, и теперь она связана с этим человеком на всю оставшуюся жизнь. С человеком, который предал ее так подло, что она до сих пор не может смотреть на него без желания сделать ему больно. С человеком, который рискует своей жизнью, чтобы спасти ее, хотя, кажется, тоже не выносит ее.
Ее замужество вынуждало ее полагаться на человека, который собирался как можно скорее покинуть ее. Черт его побери. Черт побери их обоих за то, что произошло с ними. Она была так счастлива… ладно, просто довольна. Да. Довольна. Собой, Би и своими людьми в Исткорт-Холле, где она вводила всякие новшества. Она была свободной в первый раз в своей жизни. Она жила, как хотела, без вмешательства, доминирования или пренебрежения со стороны мужчин. А сейчас, за какие-то дни, даже часы, все это пошло прахом.
Кейт попыталась осторожно отнять свою руку у Гарри, но он, казалось, не хотел отпускать ее. Свободной рукой откинув со лба выбившиеся волосы, Кейт притянула ближе стул и села. Может быть, если она посидит несколько минут, он отпустит ее руку.
Она удивилась тому, что прошедшие годы ничего не изменили. Ощущение было таким же острым, как в дни их юности. Сидя рядом с Гарри, держа его за руку, Кейт чувствовала, как внутри ее образуется мощная спираль, сладкий, горячий поток, который распространяется по ее коже и согревает живот. Она не могла поверить, что ее тело помнило. Что оно тоскует, даже по Гарри. Особенно по Гарри.
И дело не в том, что он был потрясающим мужчиной. Красота давно приняла суровые формы, подбородок, щеки и лоб были высушены ветрами, солнце изрезало их морщинками.
К счастью, его глаза были закрыты, иначе ей не было бы спасения. Кейт так любила эти глаза. Однажды она видела, как в них отражалось небо, невозможная, бесконечная вечность. Она жила, чтобы видеть, как эти глаза бледнеют от голода, как в них искрится смех, когда они перебрасываются туманными изречениями древних авторов. Она любила видеть, как в них отражается его быстрый, пытливый ум.
Может быть, Гарри прав? Может быть, есть способ соединить их жизни? Даже после того, что он сделал? Что она сделала? Хватит ли у нее мужества? Ее сердце уже замирало, но от страха или от предвкушения? Гарри сказал, что поможет ей преодолеть то, что случилось. Он сумеет вернуть ей непередаваемую свободу наслаждения, отделить ее от боли.
С ним Кейт начинала верить, что может стать другой, не только несчастной девочкой, которая убила самую любимую всеми в округе женщину. Она начала верить, что ее отец ошибался и она заслуживает большего, чем уединения и безмолвия.
И неизбежно ей вспомнился ужасный конец. Ее последний день с Гарри в их убежище: безумный, с неловкими прикосновениями, с трудно подбираемыми словами; она умоляла его поверить ей. Спасти ее. И уверилась, что все будет хорошо, потому что Гарри обещал. Даже если он не сделал ее своей, он успокоил ее. Он будет бороться за нее.
Но когда той ночью она выскользнула в наполненный шорохами, залитый лунным светом сад, там ее ждал отец.
— Я знал, что наступит день, когда ты дойдешь до этого, — сказал он, и его унылый взгляд сделался еще более унылым. — Но зачем тебе понадобилось марать еще и честного мальчика?
Кейт потрясла головой. Так не пойдет. Воспоминания ничего не решат. Они только снова загонят ее в тоску, оставят дрожащей и холодной. Надо забыть об этом.
Она попробовала высвободить руку. На этот раз ей это удалось. Вскочив, она побежала к двери.
Слишком поздно. Она еще возилась с ручкой, когда услышала его голос, неуверенный и сонный.
— Кейт?
— Спите, Гарри, — сказала она, не обернувшись. — Все хорошо.
