Сильвия Дэй - Не искушай меня
– Живость вернулась, – пробормотала Соланж.
– Благодаря ухаживаниям проходимца!
– Он не проходимец, – как можно спокойнее возразила Линетт.
– Проанализируй факты, – раздраженно сказала Маргарита. – Этот мужчина, чья репутация оставляет желать лучшего, чье дальнейшее пребывание во Франции весьма проблематично, ибо факт его шпионажа в пользу Англии стал известен в определенных кругах, видит женщину, красивую и явно небедную в весьма фривольной компании. Он подходит к ней, снимает с нее маску, целует ее… Я знаю, что он целовал тебя, Линетт. Не лги мне!
Линетт покраснела и прикусила язык.
– Он шепчет ее имя, – продолжала Маргарита, – и наивная девушка, потеряв голову, ведь этот опыт у нее первый, слышит то, что она хочет услышать. «Линетт» становится «Лизетт». Позже этот поднаторевший в подобных играх проходимец подбрасывает масла в пламя разгоревшейся страсти и говорит ей то, что она хочет слышать. Он умеет слушать, и она рассказывает ему достаточно, чтобы, оперируя ею же переданными сведениями завоевать ее доверие. Все для того, чтобы уложить ее в постель и завладеть приданым.
– Боже мой, – сказала Линетт, скрестив руки на груди. – Какая богатая у вас фантазия!
Маргарита невесело усмехнулась:
– Моя версия не более фантастична, чем та, что излагаешь ты. Женщина, как две капли воды похожая на твою покойную сестру, находится здесь, в Париже, но ты не можешь увидеть ее собственными глазами потому, что она – наемный убийца. Подумать только, наша Лизетт – наемный убийца!
В устах матери все и вправду казалось совсем уж неправдоподобным. Но с другой стороны, Маргарита никогда не говорила с Саймоном Куинном по душам.
– Вы не понимаете, маман, – сказала Линетт. – Если бы вы только с ним познакомились…
– Никогда, – отрезала Маргарита. – С меня довольно этих безумных баек. И тебе я запрещаю с ним встречаться. Если ты меня не послушаешь, то глубоко об этом пожалеешь. Это я тебе обещаю.
Линетт вскочила на ноги, ладони ее взмокли от пота.
– Дай ему время…
– Для чего? – Маргарита поднялась с кушетки и принялась нервно расхаживать по комнате, то и дело, бросая мрачные взгляды на Соланж, которая сидела за кофейным столиком и, как ни в чем не бывало, пила чай. – Чтобы он продолжал настраивать тебя против твоей же семьи? Чтобы он продолжал вбивать клинья между тобой и теми, кто тебя любит? Между тобой и теми единственными людьми, на которых ты можешь опереться в жизни? Или может, нам стоит подождать, пока ты понесешь от него, чтобы ни у кого уже не осталось сомнений в том, что он сломал тебе жизнь?
– Вы оскорбляете меня без всяких на то оснований, – сказала Линетт, скрывая панику под маской спокойного достоинства. – Он сам попросил меня держаться от него подальше. Он велел мне забыть о его существовании и жить так, словно мы никогда не встречались.
– Мудрая тактика, чтобы завоевать твое доверие. Разве ты не понимаешь? – Маргарита протянула руки к дочери. – Он заставляет тебя искать встречи с ним, а не наоборот, тем самым, создавая видимость своей непричастности.
Маргарита подошла к Соланж.
– Помоги мне, – взмолилась она.
Соланж вздохнула и опустила чашку на стол.
– Мой друг, такие мужчины, как описывает твоя мама, действительно существуют.
– Но вы не считаете, что Саймон Куинн один из них, – сказала Линетт.
– Откровенно говоря, я не знаю. Я с ним никогда близко не общалась.
– Как бы там ни было, – заявила Маргарита, расправляя плечи, – твой отец собирается приехать сюда через несколько дней, и я намерена ввести его в курс того, что происходит. А до его приезда я запрещаю тебе покидать этот дом, под каким бы то ни было предлогом.
– Ну что же, надеюсь, он сможет внять голосу разума!
Голубые глаза Маргариты приобрели стальной оттенок.
– Возможно, он выдаст тебя замуж за мужчину, который сумеет держать тебя в узде.
– Маман! – Сердце Линетт остановилось, а потом забилось как бешеное. Бабушка точно так же поступила с ее матерью. Родители ее жили в ладу друг с другом, но любви между ними никогда не было. В их браке не было места для страсти, от их союза веяло холодом. Линетт страшила такая судьба. – Если бы вы пригрозили мне чем-то другим, я могла бы вам повиноваться.
– Довольно, – ледяным тоном заявила Маргарита. – Больше ни слова. Иди в свою комнату и успокойся.
– Я не ребенок! Вы не можете запретить мне узнать правду о той женщине.
– Даже не думай мне перечить. Я не потерплю истерик.
У Линетт защипало глаза, полились непрошеные слезы. Маргарита поморщилась как от боли, но не сдалась.
– Уходи. Повернувшись. Линетт выбежала из комнаты.
– Хотел бы я видеть его лицо, – сказал Эддингтон от души хохоча. Он даже поставил бокал с вином на стол, чтобы не расплескать содержимое. – Мне так нравится наблюдать, как ты дерешься.
Саймон положил в рот кусочек куропатки.
– Смотреть было не на что. – Ответил он. – Один удар, и бедняга на полу.
– Но потом к нему на подмогу пришли друзья.
– Ну, – пожал плечами Саймон. – так всегда бывает.
Эддингтон дал знак слуге, чтобы тот убрал его тарелку.
– А что ты делал в этой таверне? – Нарывался на драку, что же еще, – сухо ответил Саймон. Он заметил испытующий взгляд и напряженность Эддингтона, которую тот пытался замаскировать разыгрывая развязность. Но Саймона обмануть было не так-то просто. – Знаете ли, от шантажа у меня портится настроение.
Эддингтон криво усмехнулся.
В дверь тихонько постучали. Саймон отозвался, и в столовую вошел дворецкий.
– Простите, милорд. – Дворецкий взглянул на Саймона. – К вам гостья.
Реакция Саймона была мгновенной. Живот свело от смеси тревоги и радостного ожидания. Он не спрашивал, кто к нему пришел, из-за Эддингтона. Он просто кивнул и встал из-за стола.
– Простите, милорд, я вынужден вас покинуть.
– Разумеется.
Саймон спиной чувствовал взгляд Эддингтона. Закрыв дверь, он вопросительно посмотрел на дворецкого.
– Красивая блондинка, сэр, – сказал понятливый слуга.
У Саймона на лбу выступил пот. Он часто и мелко задышал. Стоило ему только подумать о Линетт, как тело откликалось с пугающей резвостью. Если бы только он мог уехать из Франции. Бросить все и уехать. Ради нее.
Сделав глубокий вдох, Саймон переступил порог гостиной первого этажа. Первое, что бросилось ему в глаза, это цвет платья Линетт. Ярко-голубой. Она стояла к нему спиной, поглаживая кончиками пальцев нарядную китайскую вазу на деревянной подставке. Поза у нее была напряженной.
– Линетт, – тихо сказал он, несказанно счастливый тем, что снова может ее увидеть, – вам не стоило приходить.
