Стефани Лоуренс - Любовь на краю света

Сойдя с тропинки, Джереми направился к деревьям.

Элиза последовала за ним.

— А что, если дровосек здесь?

— Мы спросим, нельзя ли нам переночевать в хижине. Но… — Он протиснулся между стволами, всматриваясь в темноту. — Я не вижу никаких признаков жизни. В доме ни огонька, а ведь уже достаточно темно, чтобы зажечь свечи.

Путники осторожно ступили на густой ковер из листьев, рассыпанных на земле под деревьями. Повсюду были видны следы недавней вырубки, но чем ближе подходили беглецы к домику, тем яснее становилось, что он пуст.

— Скорее всего, лесорубы останавливаются здесь, лишь когда заготавливают бревна. Вероятно, эта земля и роща принадлежат владельцу ближайшей усадьбы.

Им пришлось сделать круг, чтобы спуститься в низину, где стояла хижина. Маленькое строение, сложенное из грубо отесанных камней и бревен, состояло, по-видимому, из одной комнаты. Окруженная густыми деревьями лачуга лепилась к склону холма и была надежно защищена со всех сторон.

Остановившись на краю небольшой просеки перед домиком, Джереми еще раз оглядел закрытые ставнями окна. Все указывало на то, что в хижине никого нет. Он осторожно подошел к двери. Постучал раз, другой. Никто не ответил.

Переглянувшись с Элизой, Джереми пожал плечами, отодвинул щеколду и открыл дверь.

Элиза переступила порог вслед за ним и оказалась в крошечной комнатке.

— Домик выглядит чистым и аккуратным.

— Наверняка это собственность хозяина поместья.

Джереми заметил свечу в простом подсвечнике на полке возле двери и, не обнаружив рядом трутницы, поискал в кармане свою.

Последние лучи солнца погасли, долина погрузилась в темноту. Ночь плотным одеялом окутала хижину.

Пламя свечи дрогнуло, мигнуло, затем разгорелось. Джереми поднял подсвечник и оглядел лачугу.

У стены напротив двери помещался грубо сколоченный буфет. По обеим сторонам от узкого очага стояли деревянные ящики с дровами и растопкой. Маленький квадратный стол занимал середину комнаты. Его окружали три простых деревянных стула. В дальнем углу хижины лежал набитый соломой тюфяк, прикрытый грубыми одеялами.

Заметив его, Элиза подошла, сняла шляпу и села. Потом наклонилась и принюхалась.

— Судя по запаху, солома свежая.

Джереми пришлось сделать над собой усилие, чтобы придать голосу непринужденность:

— Наверное, лесорубы приходят сюда раз в месяц, не чаще, во всяком случае, летом. Должно быть, мы с ними немного разминулись.

Элиза нахмурилась:

— Что ж, это даже к лучшему.

Шагнув вперед, Джереми поставил подсвечник на стол, затем сбросил с плеч седельные сумки и повесил их на спинки стульев. Взгляд его упал на оловянный кувшин, стоявший на буфете.

— Я видел неподалеку колодец.

Подхватив кувшин, Джереми направился к двери.

Элиза последовала за ним к небольшому, выложенному камнем колодцу в глубине двора.

— Я подержу кувшин, пока вы наполните ведро, — предложила она.

— Хорошо.

Она взяла кувшин из рук Джереми, подождала, пока он опустит ведро на веревке в колодец, а затем вытащит полное и перельет воду в сосуд.

Оставив его возле колодца, Элиза отнесла кувшин в дом, нашла две оловянные кружки и наполнила их водой.

Вернувшись в хижину, Джереми обнаружил Элизу сидящей за столом с кружкой в руке. Она с наслаждением, закрыв глаза, пила воду маленькими глотками, лицо ее сияло блаженством.

Услышав шаги Джереми, она открыла глаза и улыбнулась:

— Даже самое изысканное вино не могло бы быть вкуснее.

Во рту у Джереми пересохло. Изобразив вымученную улыбку, он отвернулся, чтобы закрыть дверь. Задвинув железный засов, он почувствовал облегчение. По крайней мере, никто не ворвется в дом среди ночи.

— Слава Богу, Меггин настояла, чтобы мы взяли с собой немного еды.

Отставив кружку, Элиза открыла одну из сумок и запустила туда руку.

— Что у нас есть?

Джереми поискал в другой сумке.

Они выложили на стол целую гору снеди — булочки, холодного цыпленка, сыр и немного инжира. В сумках нашлись и два яблока, но беглецы решили оставить их на утро.

Неяркий огонек свечи разгонял полумрак, окутавший хижину. Элиза и Джереми поужинали, прислушиваясь к легкому шуму ветра, тихому шелесту ветвей и глухому уханью совы.

Запасы еды иссякли, но беглецы остались сидеть, допивая остатки воды.

Чувство покоя и безмятежности обволакивало, словно мягкое одеяло. Элиза замерла, наслаждаясь блаженным ощущением безопасности и необычайно остро сознавая, что обязана этим сидевшему напротив мужчине.

Она посмотрела на Джереми. Он встретил ее взгляд.

Вопрос, которого оба они старательно избегали, вновь повис между ними, вызывая неловкость. Элиза перевела взгляд на пустой очаг:

— Может, нам разжечь огонь? Как вы думаете?

Измученная усталостью, она не в силах была обсуждать, какой урон нанесет ее репутации ночь, проведенная наедине с Карлингом.

Чуть поколебавшись, Джереми ответил:

— Мы могли бы развести огонь, но если лэрд бродит где-то поблизости, дым приведет его к нам.

— Вы правы. Вдобавок сейчас не так уж холодно.

— Будет лучше не разжигать очаг.

Элиза устало вздохнула и поднялась. Бедра и икры тотчас отозвались болью.

— Если я сейчас же не лягу, то усну стоя.

Она повернулась к соломенному тюфяку, которому предстояло заменить ей постель.

Джереми поспешно встал:

— Ложитесь на тюфяк, а я…

— Не глупите. — Элиза повернулась к своему спасителю. Ее голос прозвучал излишне резко, но она не сделала попытки его смягчить. — Ненавижу, когда люди бессмысленно жертвуют собой, особенно ради меня. — Опустившись на тюфяк, она с вызовом посмотрела на Джереми. — Здесь с лихвой хватит места на троих, мы оба полностью одеты и вдобавок укрыты плащами. Мы свободно поместимся вдвоем на этом тюфяке, в лачуге больше негде улечься. Завтра нам снова придется пуститься в путь, и трудно сказать заранее, что нас ждет, так что вам нужно как следует выспаться и набраться сил. — Упрямо выпятив подбородок, она твердо выдержала взгляд Джереми: — Я сделала свой выбор.

На лице Джереми читалось явное сомнение. Губы его дрогнули и сжались. Стоя у стола, он смерил Элизу нерешительным хмурым взглядом, потом состроил унылую гримасу.

— Хорошо. — Взяв подсвечник, он обогнул стол и сделал знак Элизе подвинуться. — Займите место у стены. — Не оглянувшись, он прошептал: — Доброй ночи, — и задул свечу.

— Доброй ночи, — донесся из темноты сонный голос Элизы.

Джереми беспокойно поерзал и вытянулся на спине.