Гюи Шантеплёр - Невѣста „1-го Апрѣля“
Даранъ былъ въ отсутствiи, онъ проводилъ время въ Кентуки у своего отца и долженъ былъ переѣхать въ свой маленькій домикъ въ Ривайерѣ только въ сентябрѣ.
Мишель принялся думать о тепломъ гостепріимствѣ Рео съ желаніемъ пойти постучаться въ виллу „Ивъ“и попросить себѣ мѣста за столомъ маленькой семьи въ этотъ одинокій вечеръ.
Башня Сенъ-Сильвера показалась на поворотѣ дороги; вскорѣ карета остановилась у рѣшетки. Между тѣмъ какъ слуги завладѣли чемоданами, Треморъ вошелъ въ садъ. Цвѣтущія ліаны, казалось, переплетались здѣсь, чтобы защищать волшебный сонъ „Спящей Красавицы“; путешественникъ нашелъ, что вся эта дикая и буйная растительность, которую онъ однако любилъ, придавала входу въ его жилище видъ запущенности.
Онъ поднялся по аллеѣ, густыя неподстригаемыя деревья которой пропускали на землю ослабленный блѣдно-изумрудный свѣтъ. Мишель воображалъ себѣ развалины заколдованнаго замка подъ вліяніемъ этой аллеи дикаго сада, какъ вдругь за крутымъ поворотомъ, гдѣ шпалеры зелени были ниже, онъ увидѣлъ входную дверь башни. У входа, какъ бы въ рамкѣ изъ сѣраго камня, звѣздообразно убранной лютиками, Сюзанна съ Жоржемъ и Низеттой ждала его. Маленькія ручки обвились вокругъ тальи миссъ Севернъ, двѣ курчавыя головки прижались къ складкамъ ея платья, а большая кузина улыбалась привѣтной улыбкой, спокойной, но, казалось, расцвѣтшей на лѣтнемъ солнцѣ, подобно всѣмъ этимъ цвѣтамъ, которые украсились и окружили ее, привѣтствуя. И внезапно, въ свѣтѣ причудливаго чувства контраста Мишелю показалось, что нѣтъ ничего естественнѣе, какъ найти здѣсь, посреди вьющихся цвѣтовъ, стремящихся въ высь, къ небу, эти маленькія дѣтскія ручки и эту улыбку молодой дѣвушки. Это была не невѣста, будущая супруга, приветствуемая съ волненіемъ и радостью, но это были — на пороге, который онъ привыкъ находить пустыннымъ — жизнь и веселіе, явившіяся въ образѣ этихъ трехъ молодыхъ и радостныхъ созданій; это были сіяющіе глаза, протянутыя руки, смѣхъ, готовый брызнуть.
— О, какъ вы добры, — пробормоталъ онъ, дружески пожимая руки миссъ Севернъ.
Въ рабочемъ кабинетѣ Сюзанна расказала цѣлую массу мелкихъ новостей. Она отказалась ѣхать въ Парижъ, чтобы присутствовать на завтракѣ у Рео, а также, чтобы угодить Низеттѣ,и къ тому же въ это время не стоило ѣздить въ Парижъ. Поэтому, такъ какъ Колетта и Робертъ должны были вернуться только завтра, ей пришла мысль встрѣтить своего кузена въ башнѣ Сенъ-Сильвера, и она завладѣла вмѣстѣ съ малютками голубятней; Антуанетта, старая няня, воспитавшая Мишеля и Колетту, чувствовала себя какъ бы бабушкой обоихъ дѣтей послѣдней и попросила позволенія принять участіе въ затѣѣ.
— Кажется, что такъ болѣе прилично, — заключила молодая дѣвушка.
Мишель смотрѣлъ вокругъ себя; всѣ руанскія китайскія вазы были полны розъ; на письменномъ столѣ овесъ и широкія полевыя маргаритки высовывались въ видѣ тонкаго снопа изъ зеленой бронзовой вазы.
Сюзанна отвѣтила на его взглядъ.
— Это мы разорили садъ… О! какъ красивъ этотъ вашъ дѣвственный лѣсъ.
Низетта ходила отъ букета къ букету, указывая своему дядѣ всѣ цвѣты, собранные ею самой. Жоржъ овладѣлъ толстой книгой и перелистывалъ ее подлѣ окна.
— Вы не сердитесь, Мишель, что мы осквернили святилище?
— Напротивъ, я очень счастливъ и очень вамъ благодаренъ.
Онъ вышелъ изъ комнаты на нѣсколько мгновеній, чтобы отдать приказанія.
Въ буфетной, въ компаніи Жакотты, Антуанетта пила чашку молока.
— Прелестную жену получите вы, Мишель! — сказала она. — Всѣ ее любятъ.
Вмѣсто всякаго отвѣта Мишель улыбнулся. Онъ не вспоминалъ совсѣмъ о письмахъ, свѣтская легкомысленность которыхъ его часто раздражала; онъ забывалъ, что Ривайеръ былъ еще усѣянъ замками и виллами, гдѣ маленькая собирательница свѣжихъ цвѣтовъ смѣялась и танцевала все лѣто; онъ помнилъ только, что у двери его дома встрѣтило его веселое личико и что искусная женская рука разукрасила букетами его рабочій кабинетъ.
Когда онъ возвратился, Сюзанна разсматривала ковровыя вышивки.
— Ваша голубятня прелестна! — сказала она.
— Однако немного скучна.
— Нѣтъ скучныхъ жилищъ, Мишель, есть скучные люди, и только.
Мишель взялъ на руки Низетту и повелъ Сюзанну изъ комнаты въ комнату, благодушно разсказывая ей происхожденіе старой мебели, подробно вскрывая ея старинную красоту.
— Вы не страшились бы жить въ этомъ старомъ жилищѣ? — спросилъ онъ, забавляясь видомъ миссъ Севернъ, такой молодой и такой современной, въ амбразурѣ окна, гдѣ она усѣлась, играя прялкой.
— Три мѣсяца въ году? Нѣтъ, совсѣмъ нѣтъ. Это настоящій музей, которымъ я буду гордиться. И Кастельфлоръ такъ близокъ!
— Сюзи останется навсегда въ Кастельфлорѣ, — заявила Низетта въ сознаніи своего всемогущества.
Жоржъ, понимавшій больше, презрительно улыбнулся.
— Глупая, — сказалъ онъ, — Тонти не захочетъ.
Обходъ башни Сенъ-Сильвера продолжался.
Внизу, въ первомъ этажѣ, находилась обширная, круглая, еще не меблированная зала.
Мишель, смутно недовольный при намекѣ Сюзанны о близости Кастельфлора, сдѣлалъ усиліе и дружескимъ тономъ сказалъ:
— Вы можете отдѣлать эту залу по своему, если… захотите принимать.
— Я объ этомъ думала, — отвѣтила молодая девушка съ большимъ спокойствіемъ. — Но мнѣ бы хотелось имѣть старинную мебель, такого же стиля, какъ и остальная. Такую же мнѣ хотѣлось также въ мою комнату. Невозможно внести сюда бездѣлушки! Достаточно, что я сама здѣсь помѣщаюсь! Великій Боже, какой анахронизмъ!
Это рѣшеніе понравилось Мишелю и, когда они вернулись въ кабинетъ, согласіе было полное.
— А что если бы мы пообѣдали съ вами! — предложила Сюзанна, когда стѣнные часы пробили шесть.
Послали нарочнаго въ Кастельфлоръ и, какъ бы устраивая кукольный обѣдъ, молодая дѣвушка усѣлась противъ Мишеля.
Дѣти смѣялись и болтали въ восторгѣ отъ „праздника“, восхищались странными цвѣтами на сервизѣ, кубками, замѣнявшими стаканы, и геральдическими животными, вытканными красными нитками на грубомъ суровомъ полотнѣ скатерти.
Сюзанна говорила о Робертѣ и Колеттѣ, о дѣтяхъ, о Кастельфлорѣ, объ удовольствіяхъ, которыя она получила, о вновь пріобрѣтенныхъ друзьяхъ. Ея глаза блестѣли, голосъ ея весело звенѣлъ.
— Вы очень любите свѣтъ? — спросилъ Мишель.
— Очень… хотя я его мало знаю.
— Потому что вы его мало знаете, — сказалъ онъ съ удареніемъ.
— Совсѣмъ нѣтъ, чѣмъ болѣе я его узнаю, тѣмъ болѣе я его люблю!
Мишель замолчалъ, и Жоржъ подхватилъ разговоръ:
— Ты знаешь, я ѣзжу верхомъ! — объявилъ онъ совсѣмъ кстати.
Тогда Низетта быстро, задыхаясь и путаясь въ словахъ, разсказала непостижимую исторію о „младенцѣ-лошади“, который былъ очень злой и съѣлъ своего папу.
