Невероятный сезон - Ивз Розалин
Грация и Талия разговорились с младшей, мисс Энн Солсбери, хорошенькой девушкой с тициановскими волосами, которая только начинала свой второй сезон. Калли увидела румяного мальчика, сидящего на полу, и не смогла удержаться и не присесть рядом с ним. Она обожала детей. Тетя Гармония бросила на нее строгий взгляд, но, поскольку кроме них тут никого не было, ничего не сказала.
Калли прикрыла глаза ладонями, а затем раскрыла так, как делала с младшими братьями и сестрами. Мальчик захихикал. Его мама улыбнулась Калли, взглянув сверху вниз.
– Вы любите детей, мисс Каллиопа? – спросила леди Стэнторп. Как у матери и сестры, у нее были рыжеватые волосы и ярко-голубые глаза.
– Калли, пожалуйста… и да, люблю! Это такие забавные булочки, не правда ли? Я помогаю маме с младшими братьями и сестрами, и иногда, если кто-то из женщин в приходе болен, мы с мамой занимаемся их малышами.
– И, возможно, у вас скоро появятся собственные? – Леди Стэнторп лукаво приподняла брови. Калли покраснела.
– Надеюсь, не слишком рано. Я не тороплюсь выходить замуж, хотя с нетерпением жду начала сезона.
– Вы уже бывали на каких-нибудь вечерах?
– Нет. Тетя Гармония не позволила нам, пока не готов гардероб, но завтра мы отправляемся на вечер к Гардинерам.
Малыш подполз к Калли и похлопывал ее по колену, пока она не взяла его на руки. Он был теплым и пах молоком. Он попытался встать на ножки у нее на коленях, и она схватила его пухлые ручки и помогла ему подняться.
– Уверена, вечер пройдет замечательно. У миссис Гардинер всегда лучшие закуски, а обе ее дочери великолепно играют на фортепиано. – Леди Стэнторп добавила: – Думаю, мой брат Генри неравнодушен к старшей мисс Гардинер.
Словно услышав ее слова, в салон, постукивая хлыстом для верховой езды по блестящим высоким ботинкам, вошел молодой человек. Он не отличался высоким ростом, его вьющиеся рыжие волосы были уложены в модную прическу «Брут», а улыбающееся открытое лицо вызывало симпатию.
– Мы только что говорили о тебе, Генри, – сказала леди Стэнторп, и ее улыбка стала шире, а на щеках появились неглубокие ямочки. Она похлопала по дивану рядом с собой.
Молодой человек повернулся к ним в тот момент, когда ребенок на коленях Калли срыгнул, молочно-белая жидкость пролилась на рукав ее платья и потекла по руке.
Калли вспыхнула. Мистер Солсбери – если это действительно был брат леди Стэнторп – являлся, возможно, самым красивым мужчиной, какого она встречала в Лондоне. И вот она здесь, сидит на полу в детской рвоте.
Леди Стэнторп вскочила с дивана и подхватила ребенка, передав его няне, прежде чем последовать за ней из комнаты.
– Ох, Каллиопа. – Тетя Гармония вздохнула. Будто Калли виновата в том, что дети часто срыгивают. Талия встала, но мистер Солсбери оказался быстрее, подойдя к Калли и наклонившись, чтобы предложить руку. Его хватка была крепкой, и он поднял ее так, словно она ничего не весила. Калли, возможно, и хотела бы выглядеть более грациозной, но поклон мистера Солсбери был безупречен, как и носовой платок, который он протянул ей, когда она опустилась на диван, освобожденный леди Стэнторп. Она вытерла руку и промокнула рукав платья.
– Это неразумное дитя проделывало со мной подобное столько раз, что и не сосчитать, – признался мистер Солсбери, садясь рядом с Калли, отчего диванная подушка сместилась под его весом. – И всегда – на мой лучший жилет, будто у него чутье на то, что следует испортить.
У нее неожиданно перехватило дыхание от осознания, что его безукоризненно одетое бедро находится всего в нескольких дюймах от ее. Чувствовал ли он кислый запах попавшей на нее детской слюны? Как бы то ни было, мистер Солсбери казался веселым, и тот факт, что малыш проделывал с ним то же несчетное количество раз, наводил на мысль, что это его не так уж и беспокоило.
– Итак, – сказал он, и в глазах у него появился огонек, не вызывавший доверия, – вы с моей сестрой говорили обо мне перед тем, как мой племянник несчастливо прервал беседу?
Калли снова покраснела. Хотя быть застигнутой за разговором о красивом молодом человеке было не так неловко, как оказаться покрытой детской рвотой, но все же не совсем прилично.
– Мы говорили о завтрашнем вечере у Гардинеров, и ваша сестра сказала, что вы… – Влюблены в старшую дочь Гардинеров. Нет. Она не может сказать подобное мужчине, с которым только что познакомилась. – Любите танцевать.
Миссис Солсбери, сидящая на соседнем диване, спросила:
– Думаете, там будут танцы? Миссис Гардинер обычно не приветствует увеселения на своих вечерах.
Глаза мистера Солсбери, карие с зелеными и золотыми крапинками, остановились на лице Калли.
– Если танцы будут, – сказал он, – сочту за честь потанцевать с вами, мисс Каллиопа.
– О! Я не… – Она замолчала в замешательстве, слишком поздно осознав, что он, должно быть, решил, будто она напрашивается на приглашение, но, если откажется, это будет выглядеть невежливо.
Мистер Солсбери улыбнулся, продемонстрировав такие же ямочки на щеках, что и у сестры, и повернулся к Талии и Грации.
– Я был бы счастлив потанцевать и с вашими сестрами, как только нас представят.
Тетя Гармония тут же поспешила сделать это и добавила:
– Талия и Каллиопа – сестры. Грация – моя дочь, их кузина.
Мистер Солсбери вновь повернулся к Калли.
– Каллиопа – не самое распространенное имя. Кажется, греческое? Значит, ваш отец – ученый человек?
На этот раз ей удалось улыбнуться.
– Папа священник. Он много читает, но я не назвала бы его ученым. Вина за выбор наших имен лежит на маме. Ее отец был ученым. Ее зовут Софрония, ее сестру – Гармония, и они обе решили, что продолжат традицию греческих добродетелей и граций в своих дочерях. Вы уже знакомы с Талией и Грацией, а моих младших сестер, оставшихся дома, зовут Урания и Антея.
– Вот только родители перепутали наши имена, – добавила Талия, – потому что Калли любит веселье, а я более поэтична.
Калли понимала, что Талия всего лишь хочет поддержать ее в разговоре, но невольно задалась вопросом, осознала ли сестра крохотный, словно шпилька, укол в своем замечании, предполагающем, что Талия – серьезна и поэтична, а Калли – пустышка.
– Да, – сказала она, пытаясь спасти ситуацию. – Я остроумна. То есть… не совсем остроумна, поскольку говорить подобное о себе не имеет смысла, но умею заставить людей смеяться… – Калли замолчала в смятении.
Что за чушь она говорит.
– Имя порой может быть обузой, – заметил Генри, любезно проигнорировав неудачный ответ Калли. – Взгляните на меня: предполагается, что «Генри» – благородный лидер, но я, увы, едва ли таков. Трагически неподходящее имя.
«Как Грация», – подумала Калли. Тетя Гармония назвала дочь в честь граций, будто кто-то способен соответствовать подобному имени.
– Все могло оказаться и хуже, – продолжил мистер Солсбери. – Если бы вас назвали Эвтерпой или Терпсихорой.
Она рассмеялась.
– Воистину, ужасная судьба! Когда у меня появятся дети, у них будут простые, обыкновенные имена, с которыми они смогу жить так, как захотят.
Улыбка мистера Солсбери стала шире, его большие, привлекательные глаза оставались прикованы к ее лицу.
– Не то чтобы я много думала о том, чтобы завести детей, ведь я еще не замужем, и хочется выйти замуж прежде, чем заводить их… – «Прекрати нести бред», – яростно приказала себе Калли. Учитывая ее промах с танцами, а теперь еще и это, мистер Солсбери, вероятно, решит, что она добивается предложения. А она едва с ним познакомилась. Все ее манеры, казалось, забылись.
И от нее действительно сильно пахло скисшим молоком.
Когда тетя Гармония проходила мимо к окну, Калли потянула ее за рукав.
– Мы уже можем уйти? – прошептала она, указывая на испачканное платье. Она знала, что ведет себя грубо, но испорченный наряд и близость мистера Солсбери делали ситуацию невыносимой.
– Через минуту, дорогая. Сперва я должна попрощаться с миссис Солсбери.
