Барбара Картленд - Крылатая победа
Граф посмотрел на девушку, потом с сомнением в голосе спросил:
— Вы серьезно полагаете, что ваш дядя ответственен за смерть этого жеребца?
Он говорил почти сурово и бледные щеки Кледры запылали. Она отвела глаза.
— В… возможно, я не должна была… говорить вам… но я случайно подслушала то, что он… сказал одному из своих людей… И я знала, где он хранит… яд, который… бросили в воду Джессопу.
Все это казалось совершенно невероятным, но граф чувствовал, что Кледра говорит с искренностью, которая не оставляла сомнений.
Прежде чем он смог выговорить хоть слово, она добавила:
— То же произойдет со Звездным… Я знаю… поэтому я очень прошу вас… если вы купите его у меня, уведите его отсюда как можно… быстрее и… зарегистрируйте под… другим именем.
— Мне очень тяжело поверить во все, что вы мне здесь рассказали, — сказал граф. — Может быть, вы так привязаны к Звездному, что немного преувеличиваете опасность, которая ему грозит?
— Я клянусь, что ничего не преувеличила и ни в чем не солгала. Я точно знаю, что, если дядя Уолтер узнает, кому я продала Звездного, мой конь умрет или будет страдать… так жестоко, что я не переживу этого.
— Это просто невероятно! — заметил граф как бы про себя.
— Были и еще несчастные случаи с тех пор, как я живу у дяди в Ньюмаркете, но я не хочу говорить о них, — сказала Кледра. — Я хочу только спасти Звездного и получить деньги для двух стариков, которым доверяли мои родители и которые работали на нас, сколько я себя помню.
«Если даже оставить в покое историю гибели Джессопа, — подумал про себя граф, — тот факт, что Мелфорд оставил старых слуг умирать с голоду, подтверждает все худшее, что говорили о нем». Это оправдывало инстинктивную неприязнь, которую граф всегда к нему испытывал.
Пока он обдумывал все это, Кледра напряженно следила за его лицом. Ее глаза, казалось, молили поверить ей и сделать так, как она просит.
— Как вы думаете, — спросил наконец граф, — 600 гиней — справедливая цена за вашего жеребца?
— Вы правда дадите за него так много? О, благодарю… благодарю вас! И еще за то, что вы согласны… принять его!
Я знаю, он будет… в безопасности с вами!
— Почему вы так в этом уверены?
— Папа всегда безмерно восхищался вами. Он следил за вашими успехами на скачках и повторял: «Пойнтон опять выиграл! Я рад! Он настоящий спортсмен и прекрасно знает лошадей».
— Благодарю вас, — сказал граф с едва заметным удовольствием. — Такой комплимент мне приятно слышать.
— Папа говорил это не вам. Он действительно так думал.
Граф улыбнулся, показав, что чувствует разницу. Кледра заговорила снова:
— Я знала, что вы единственный человек, которому я могу доверить Звездного. Он такой нежный, такой умный!
Он сделает все, что я попрошу его. И папа, и я учили его не кнутом… а любовью.
Ее голос звучал очень трогательно. Ее слова шли из самой глубины сердца.
— Вы будете скучать по нему, — заметил граф.
Лицо девушки исказилось от боли.
— Я буду счастлива, потому что он будет с… вами, — тихо проговорила она.
Граф подошел к столу.
— Если вы назовете мне имена людей, которые должны получить по 300 гиней, — сказал он, — я поручу моему секретарю отправить их завтра утром.
Кледра опустила руку в карман жакета.
— Я записала их вместе с родословной Звездного. Но я не знаю, как бы объяснить Марте и Джексону, что эти деньги нужно положить в банк, иначе их могут украсть.
— Думаю, будет гораздо проще, если я внесу их в список тех, кому выплачиваю пенсию. Тогда они будут получать свои деньги каждую неделю.
— Вы… правда это… сделаете?
— Это совсем нетрудно. Я вполне разделяю ваше беспокойство: старый человек, который живет один, не должен иметь при себе много денег, чтобы не искушать воров.
— Вы такой… умный.
— Я поручу одному из моих служащих навещать их время от времени. Возможно, их дома нуждаются в ремонте.
Кледра со слезами на глазах произнесла:
— Что я могу сказать?.. Как я могу… отблагодарить вас?
Я лежала без сна ночь за ночью… мучаясь, что Марта… которую любила моя мать, болеет, а Джексон, возможно, умирает с голоду, потому что он слишком стар, чтобы найти работу.
— Теперь вы можете перестать волноваться. Доверьте все мне и попытайтесь развлечься.
Кледра не ответила, но подумала, что ей это вряд ли удастся, пока она живет с дядей.
Пойнтон не хотел погрязнуть в этом деле больше, чем это уже произошло, поэтому он поднялся из-за стола со словами:
— Теперь все решено к вашему удовольствию, но как вы собираетесь вернуться в дом вашего дяди?
— Я пройдусь пешком. Это не более двух миль отсюда.
— Я отправлю вас в моем экипаже.
Кледра покачала головой.
— Кто-нибудь может увидеть меня, а дядя Уолтер не должен узнать, куда делся Звездный.
— Он будет со мной в безопасности, — заверил ее граф. — Как вы просили меня, я изменю его имя, и завтра он поедет в мое поместье в Хартфордшире, где за ним, обещаю вам, будут хорошо присматривать.
— Я не сомневаюсь и благодарю вас… благодарю за то, что вы такой… необыкновенный!
В ее тоне звучало такое благоговение и такая глубокая благодарность, что на мгновение жесткий взгляд графа смягчился.
Он протянул руку.
— Прощайте, мисс Мелфорд, гости ждут меня, поэтому, надеюсь, вы простите, что я не провожаю вас. Вы можете пройти в конюшни и попрощаться со своим конем.
Взяв ее руку в свою, граф обнаружил, что она очень холодна и дрожит.
Он повернулся, уже готовый покинуть ее, когда девушка склонила голову, и ее губы прижались к его руке.
Выйдя из конюшен, где Звездного уже устроили в удобном деннике, Кледра чувствовала, что она покидает единственное существо, которое могла любить.
Рыдая, девушка поцеловала Звездного на прощание, и конь нежно потерся об нее головой.
Она знала, что и он будет скучать по ней, но для нее в будущем не оставалось ничего, кроме холодной пустоты.
Без Звездного она лишилась даже тех немногих счастливых часов, которые они проводили вместе, не сомневаясь в любви друг друга.
С тех пор, как погибли отец и мать и ей пришлось жить с дядей в Ньюмаркете, ее окружали равнодушие, а то и ненависть.
Это разъедало ее душу, временами девушке казалось, что она теряет свое лицо и никогда больше не будет самой собой.
Дядя не хотел показывать ее своим друзьям, не хотел даже, чтобы они знали о ее существовании, и поэтому никогда не брал ее с собой в Лондон, где у него был огромный дом.
Переехав из Эссекса в Ньюмаркет, она обнаружила, что все слуги раболепствовали перед своим хозяином и боялись его, но при этом были заносчивы и неприветливы, когда его не было поблизости.
