Барбара Картленд - Крылатая победа

Барбара Картленд

Крылатая победа

От автора

Есть сведения, что впервые скачки состоялись на пустоши Ньюмаркета в 1622 году, но только после Реставрации Ньюмаркет стал одним из главных мест проведения скачек в Англии.

Карл II проводил в Ньюмаркете много времени, и от его дворца тоннель (разрушенный в царствование королевы Виктории) вел к дому Нелл Гуин .

В 1664 году король устроил в городе ипподром, но после его смерти скачки пришли в упадок. Однако владельцы скаковых лошадей при Уильяме и Марии, королеве Анне, Георге I и Георге II правили Ньюмаркетом железным кнутом.

Жокейский клуб образовали в Ньюмаркете в 1752 году хорошо известные патроны компании Стар и Картер в Пэлл-Мэлл и постепенно он стал завладевать пустошью и управлять скачками.

Глава 1

1803 год

Обед у графа Пойнтона был сервирован с обычным великолепием. Золотой орнамент украшал стол и посуду, на хрустальных бокалах красовался герб графа, на блюдах севрского фарфора лежали фрукты.

Не было в высшем свете человека, не исключая самого принца Уэльского, кто бы окружал себя такой роскошью, как граф.

Во всех его домах, казалось, все стремилось к такому же совершенству, какое представлял собой этот человек. Он не только продолжал то, что получил в наследство от отца, но настолько улучшил состояние своих поместий, что о них заговорили как о примере для каждого землевладельца.

Разумеется, его лошади были превосходны, так как он лично особо заботился о них.

Хотя граф возбуждал некоторую ревнивую зависть, большинство спортсменов признавали, что все победы, одержанные Пойнтоном на скачках, были завоеваны честно.

Сидя во главе стола, красивый и представительный, с выражением легкого скепсиса на лице, аристократ до кончиков ногтей, граф казался олицетворением спокойной уверенности, и это придавало ему определенно величественный вид.

«Черт возьми! — подумал его друг Эдди Лаутер, — он и выглядит, и держится с поистине королевским достоинством!»

На обед к графу в его дом в Ньюмаркете были приглашены самые богатые и известные любители конного спорта.

Поводом к столь блестящему собранию послужили не только скачки, которые должны были состояться через два дня, но и исключительный аукцион, который ожидался на следующий после скачек день.

— Не могу понять, почему Мелфорд распродает своих лошадей, — с недоумением заметил один из гостей графа. — Бог свидетель, он достаточно богат, чтобы содержать конюшню, и последние два года ему везло. Почему он решил все бросить?

— Возможно, дело в том, — заговорил один из пожилых гостей, — что в последнее время он не слишком здоров. Поэтому, как я слышал, он решил заняться исключительно разведением лошадей. А это он сможет с успехом делать и в своем поместье в Сассексе, вместо того чтобы сражаться с лютыми ветрами, которые всем нам знакомы, в Ньюмаркете, или с еще более жестокой погодой на северных ипподромах.

Все, кто сидел вокруг стола, закивали в знак согласия.

— Я могу только сказать, что рад возможности расширить свою конюшню. У Мелфорда есть несколько хороших коней, особенно Раскэл и Мандрейк, — заметил граф.

— Черт побери, Пойнтон! — воскликнул один из гостей. — Я собирался приобрести именно этих жеребцов, но если мы с вами окажемся соперниками, у меня не будет никаких шансов.

— Я не собираюсь переплачивать за них, — возразил граф. — Думаю, нам всем надо иметь ясную голову завтра.

Мелфорд известен своей цепкой хваткой, когда дело касается денег.

— Это верно! — согласился Эдди Лаутер. — Лично мне этот тип никогда не нравился. Однажды он сыграл довольно подлую шутку с одним моим другом!

За столом послышался ропот, который свидетельствовал, что сэр Уолтер Мелфорд не пользовался симпатиями присутствующих.

— Каков бы он ни был, — произнес граф, — давайте оценивать только его лошадей. Но пусть не рассчитывает: наша цена будет справедливой. Если он запросит слишком много, — выходим из игры.

Это прозвучало почти как приказ, и гости вспомнили, что граф известен именно тем, что он суров, но справедлив.

Не раз Пойнтон проявлял исключительную щедрость к тем, от кого отвернулась удача. Но он никогда не обсуждал это, а даже самые близкие друзья побаивались его, поэтому никогда не задавали вопросов, на которые все равно не получили бы ответа.

Эдди Лаутер, который был ближе графу, чем кто-либо еще, и тот не раз спрашивал себя, почему сэр Уолтер Мелфорд, несмотря на его интерес к скачкам, несмотря на великолепных лошадей, не был принят спортивной аристократией, которую граф Пойнтон бесспорно возглавлял.

Сейчас Эдди подумал, что его не удивило бы, если именно это повлияло на решение сэра Уолтера распродать свои конюшни.

Несмотря на все его усилия, он так и не был избран членом Жокейского клуба, так же как и членом Уайт-клуба.

Возможно, сэр Уолтер решил, что лучше быть большой рыбой в маленьком пруду. На такое положение он, безусловно, мог рассчитывать в не столь представительных спортивных кругах, где ему не будут противостоять граф и его соратники.

Гости оживленно заговорили о других лошадях, которых стоило бы приобрести, раз уж Раскэл и Мандрейк исключались, поскольку на них претендовал граф.

— Проблема в том, Пойнтон, — сказал один из приглашенных, — что, если вы не будете делать ставки, мы все заподозрим, что вам известно что-то сомнительное об этом животном, о чем мы понятия не имеем.

— Это верно, — поддержал его другой гость. — Мысль о том, что вы считаете какую-нибудь лошадь не заслуживающей той цены, которую за нее просят, способна даже меня удержать от желания потратить свои деньги.

Граф рассмеялся:

— Послушать вас, так я просто всемогущ!

— Но это так и есть, черт побери! Вы же знаете, что никто из нас не решится спорить с вами, если дело касается лошадей!

— Но мы будем продолжать пытаться! — воскликнул кто-то.

— Конечно, будете, — медленно проговорил граф, — и я полагаю, что до сих пор мне просто везло.

Но тон у него был такой, что никто не усомнился в некоторой неискренности последних слов.

Граф всегда очень тщательно следил за состоянием своих лошадей, за спариванием кобыл, сам тренировал лошадей и знал о скачках несравненно больше, чем любой другой владелец конюшен в стране.

Эдди засмеялся и поднял бокал.

— Ваше везение, Леннокс! — произнес он. — Царствуйте вечно, даже если иногда у нас и возникает желание восстать против вас!

В ответ на этот тост раздался взрыв смеха, и граф собрался было ответить, но в этот момент к нему приблизился слуга.

— Прошу прощения, милорд, — тихо сказал он, — но здесь молодая леди, которая утверждает, что ей необходимо поговорить с вашей светлостью.