Симона Вилар - Паладин
— Кто бы ни строил этот проход, он позаботился, чтобы вода от источника, который мы видели снаружи, текла в сам город. И это славно. — Он улыбнулся, чтобы ее приободрить. — Если у нас будет вода, мы долго сможем укрываться среди этих скал. До тех пор, пока прекратятся поиски пропавшей беглянки. — Мартин ласково привлек ее к себе.
Джоанна ответила ему улыбкой — чего ей опасаться, когда с ней такой рыцарь? А вот рыжему Эйрику явно было не по себе.
— Что это за бес такой? — едва ли не шепотом спросил он, указывая на изображение скалящегося демона в одной из ниш. — Знаешь, малыш, — сказал он, догнав Мартина, — я бы мог сразиться тут с дюжиной бешеных сарацин, но вот против духов, теней и нечисти моя секира мало чем может помочь.
Как всякий язычник, Эйрик был очень суеверен. И Мартин только проворчал, что не стоит Эйрику выказывать страх, пока им ничего не угрожает. Пусть лучше берет пример со спокойно едущего впереди Иосифа или же с Ласло, который озирался по сторонам почти с удовольствием.
— Клянусь волосами Пречистой Девы, здесь человек десять смогут сдерживать целую армию. Однако, насколько я помню из рассказов бывавших тут крестоносцев, в затерянную в горах Петру ведет еще один проход, и со временем нам следует отыскать и его. Запасной выход никогда не помешает.
Уехавший далеко вперед Иосиф неожиданно издал гортанный возглас и натянул поводья мула, разглядывая что-то впереди. Путники задержались на некоторое время, но, видя, что Иосиф не выглядит испуганным, последовали за ним к показавшемуся впереди выходу. И замерли восхищенно.
Джоанна ахнула и крепко сжала руку Мартина.
— Какая красота!
Это казалось невероятным! Прямо перед ними возвышался прекрасный розовый храм. Стройные, выбитые из скальной породы колонны поддерживали богато украшенный двойной портик, искусная резьба по камню окаймляла его тимпан, наверху высилась прекрасная урна, а на фасаде храма можно было разглядеть скульптурные изваяния. Это неожиданно возникшее в конце прохода строение казалось дивным видением, и красоту его не умаляло даже то, что одна из колонн рухнула. Однако, упав, она образовала как бы небольшую плотину, и в углубление перед ней стекала вода из желобов, разлившись в небольшую заводь.
Иосиф спешился и опустился на колени, не сводя взора с дивной колоннады храма.
— Так вот каков ты, Синай, город, выстроенный моими предками в горах на пути в землю обетованную! Слава, слава вам навеки!
Из его глаз потекли слезы.
Когда прошло первое потрясение, путники стали осматриваться. Перед розовым храмом была довольно обширная площадь. Солнце уже начало клониться к закату, вверху скалы пламенели золотым и алым, но внизу уже образовывалась тень, и надо было определиться, где им устроиться до того, как стемнеет. С площади вверх вели две покрытые обломками скал каменные лестницы, но в стороне начинался широкий проход вглубь заброшенного города, и там тоже виднелись выбитые из скальной породы здания, правда, не столь прекрасные, как первый храм.
Пока венгр с Мартином разведывали окрестность, Джоанна и Эйрик, не беспокоя шепчущего молитвы Иосифа, поднялись по выщербленным ступеням к входу в розовый храм. Но их ждало разочарование: насколько прекрасен храм был снаружи, настолько голым и пустым он оказался внутри — просто выбитая в скале широкая ниша, довольно обширная, но темная и пустая.
Эйрик оглядел ее из-за плеча стоявшей на входе Джоанны и шепнул:
— Так и представляю, как с наступлением темноты из этих стен начнут выходить тени тех, кто некогда это построил.
— А ты помолись с верой в Господа и Пречистую Деву, и никакие страхи уже не будут тебя донимать.
И когда сама Джоанна опустилась на колени и молитвенно сложила руки, Эйрик только потоптался рядом и пошел разгружать верблюдов, а потом вносить поклажу в нишу храма. Вскоре вернувшиеся Мартин и Ласло сообщили, что вокруг все спокойно и город действительно выглядит давно заброшенным. Эйрик в ответ буркнул, что он убедится в безопасности только после того, как они переживут тут ночь. Ласло ничего не ответил и опустился подле молящейся Джоанны на колени, возблагодарив Господа за то, что они нашли укрытие. Мартин тоже стал рядом с ними, молитвенно сложил руки… и не смог произнести ни слова. В пути он обещал себе, что возблагодарит Всевышнего, когда спасет возлюбленную и они окажутся в безопасности, но теперь все больше склонялся к мысли, что они справились сами, что только своей ловкости и смекалке обязаны тем, что избежали погони и нашли укрытие.
— Я поищу дрова для костра, — сказал он, поднимаясь с колен. — Надо приготовить что-то и перекусить.
Однако у Джоанны не хватило сил поесть. Женщина не спала уже вторые сутки, совершила побег, пережила сильнейшее потрясение, проделала немалое расстояние, и теперь, когда она попала в столь необычное место, ей казалось, что она спит и видит странный сон.
Видя ее состояние, Мартин постелил ей в углу, бросив на землю попоны и застелив их сверху одеялом.
— Отдохни, моя милая.
— А ты не уйдешь?
— Я теперь всегда буду с тобой.
Он все же осмелился легонько поцеловать ее в лоб. Его тянуло к ней, он еле сдерживался, чтобы не сжать ее в объятиях и почувствовать, что она все та же, сладкая и пьянящая женщина, от которой он некогда терял разум… И этот ее аромат, ее тени от длинных ресниц… Она уже спала.
«Наверное, теперь, когда она рядом, я и заснуть не смогу от этого оглушающего ощущения счастья», — думал он, когда они уже сидели у огня.
Было тихо, только порой раздавался отдаленный вой шакала, слышалось шуршание ветра в проросших в расщелинах кустарниках да фырканье верблюдов, улегшихся на каменистой земле. От усталости Ласло и Мартина начало клонить в сон. А Эйрик таращился на огонь и ворчал:
— Я ни за что не буду тут спать. Ночные духи не подберутся ко мне, когда я расслаблюсь.
И, уронив голову на грудь, захрапел. Они все заснули.
Джоанна проснулась первая и разбудила Мартина легким прикосновением, убрав длинную выгоревшую прядь с его темных бровей. Он моментально очнулся и посмотрел на нее — его прозрачные голубые глаза казались необычно яркими на красивом загорелом лице.
— Мой Мартин, — прошептала Джоанна, склонив, словно котенок, голову и посмотрев на него почти с восторгом. — Ты… Какое счастье!
Он тут же стиснул ее в объятиях.
Джоанна уже скинула свою темную плотную одежду бедуинки, и Мартин только сейчас рассмотрел, как она богато одета: голубые атласные шаровары, белая тонкая рубаха-абайя из легкого хлопка с красивыми блестящими узорами на груди и рукавах. На запястьях множество блестящих браслетов с жемчугом и хрусталиками, да и в волосах ее сверкают подвески и цепочки, хотя сами волосы в пути изрядно растрепались и теперь выглядели тем забавнее, что с одной стороны, там, где Джоанна обрезала косу, они совсем распустились, а с другой свисала длинная коса, все еще увитая лентами и мелким жемчугом. Леди де Ринель. Какая же она очаровательная, когда вот так растрепана!
